Родственники сломали

Крис Райт - "Кровные Узы"

ВВЕДЕНИЕ

Что не книга - то очередное открытое направление. И сегодня на повестке дня, первая книга из новой серии Warhammer Crime - Кровные Узы, от Криса Райта. 

Синопсис коротко повествует о пробаторе Агусто Зидарове, которому навязывают дело о похищении какого-то богатенького сыночка, и уже не очень молодой детектив, оказывается втянут в сложную паутину интриг большого города.

Первое что сразу же стоит заявить сразу во введении - в книге нет привычного Вархаммера. Здесь нет космодесантников, нет грузовиков пафоса или надрывного превозмогания. В книге вообще не ощущается Вархаммеровской токсичности, присущей любым другим произведениям по 40К. Но обо всём по порядку…

Спойлеры заканчиваются на отметке 12:25 в видео, или после части СОДЕРЖАНИЕ текстового обзора. Во впечатлениях будут только маленькие спойлерчики, не смертельные для сюжетной линии книги.

СОДЕРЖАНИЕ

И так, ооооооочень быстро пробежимся по краткому содержанию со спойлерами:

Книга открывается главой про молодую девушку, которая тусит и зажигает насколько это возможно в 41-ом тысячелетии, она пробует наркотик "топаз" её штырит. Потом еще тусовочки, громкая музыка, случайные знакомые. И вот она уже попадает в шоу "кастинг на диване"… не совсем, она оказывается в странном месте, где одновременно находится много людей, они неподвижны, и ко всем подключены какие-то провода. Тут её сознание гаснет. И читатель остаётся в недоумении, что же вообще тут творится.

Повествование переходит к главному герою. Агусто Зидаров - пробатор (это звание детектива) в Бастионе-У. Он разменял 4-ый десяток и приближается к пятому. Уже не так хорош, как раньше, мышцы уже не те, а седина всё активнее пробирается в волосы. Женат, имеет дочь. Жена - Милия, Дочь - Накси.

Зидарова бросают на дело о пропавшем "золотом мальчике". Сын влиятельной семьи Адеард Терашов пропал. Его мать, Юдмил, просит Зидарова полностью посвятить себя этому делу и разыскать сына. Терашовы представляют из себя элиту города, и таких называют "золотыми". Они живут в отдельных резиденциях, обладают садом с настоящими живыми растениями, одеваются в натуральные материалы, едят хорошую еду… ну и так далее, по элитному списку.

Проверяя различные варианты и воспользовавшись помощью детектива Бородиной (да, в книге действительно много близких нам, имён и фамилий, это приятно) Зидаров обнаруживает, что нити тянутся к подпольной, или скорее, полуофициальной организации Видора, у которой очень широкий спектр деятельности. И проверяя одну из складских точек организации, детектив обнаруживает признаки цитослива. 

Небольшое отступление: 

Цитослив - это выкачивание стволовых клеток из молодого организма. Смысл в том, что омолаживающие процедуры - не дешёвое удовольствие. А планета в последнее время испытывает проблемы с межзвёздными поставками. Чтобы вырастить все эти клетки легально, нужно огромное количество времени и ресурсов… Но зачем сильно париться, если можно замутить крутую тусу для молодых людей и потом закинуть их в специальные медицинские кресла, которые будут выкачивать материал, до самой смерти. Так вот, в книге, основные персонажи ненавидят цитослив и описывают его как совершенно ужасающее действие, после одного взгляда на которое, кошмары будут преследовать полгода минимум.

Обнаружив цитосливщиков Зидаров просит о силовой операции у начальства, и получает разрешение на её проведение утром следующего дня. Это не совсем поиск "золотого мальчика", но возможно, удастся найти какие-либо его следы там. Силовиков на миссии возглавляет Гурдик Драж - гора мышц, покрытая шрамами и татуировками. При этом он немногословен, и вообще смотрит на всех как на дерьмо, потому что санкционеры так на всё смотрят. 

В ночь перед операцией Зидаров посещает дом коллеги по Бастиону, Елены Вастевой. И посещает он его почти в ночи… и тут у читателя могут закрасться некоторые мысли, насчёт праведности таких поступков.

Следующий день - и боевой транспорт "оплот" проламывает забор, а силовики врываются в отмеченное зидаровым складское помещение… И ничего не находят. Склад пустой. Только следы транспортировки остались. Зидаров максимально зафейлился подставив себя и Бастион. Драж готов сожрать его на месте. А сюжетная нить Терашовых заходит в тупик.

После неудачного штурма ответные действия не заставляют себя долго ждать - наёмники Видора атакуют автомобиль Бородиной, в котором помимо неё был еще один санкционер. Девушку тяжело ранят, силовика убивают, при этом, почти не оставляя следов. Единственное улика - разрывные патроны. Роскошь, которую немногие банды могут себе позволить.

Бастион тоже не затягивает с отвточкой - и со всей яростью обрушивается на подпольную деятельность Видоры, максимально сильно загоняя их в подулей. Дело заканчивается тем, что лидер этой организации напрямую заявляет, что Видора не имеет никакого отношения к атаке на Бородину.

Зидаров, снедаемый сомнением и раскаянием, всё же продолжает своё расследование. Сначала он посещает Мордака Терашова - отца Адеарда, который выражает глубокую озабоченность делом. Однако пробатор не верит прожженному корпорату и говорит, что с самого начала дело шито белыми нитками, и скорее всего ваш сынок где-то прячется, а вы мне тут устраиваете подставы… На что Мордак демонстрирует посылку, прибывшую недавно, в ней лежит палец Адеарда. 

Разочарованный, уже наверное в 10-ый раз, Зидаров едет встречать дочь, которая вернулась со своей военной подготовки. Она мечтает служить в Имперской Гвардии, поверив пропаганде, а вот оставшиеся Зидаровы совершенно не рады такому повороту событий. Алессинакса, или просто Накси, говорит родителям, что она уже хочет жить своей жизнью и они её не понимают. Как, иронично. И вечер, который начался с уютных домашних посиделок, заканчивается для Зидарова, очередным разочарованием. Дочь не разделяет его идеалов и стремится уехать, возможно, навсегда.

Утром далеко закинутая птичка приносит в клювике хорошие новости - миссионерка Элина Гурнева очень тесно общалась с Адеардом в прошлом. Зидаров едет в Ивем Тора, семинарию Министорума. Там он встречается с Элиной и выясняет новые подробности. Элина и Адеард дружили, насколько это было возможно. Судя по всему Терашова зацепила вера Элины. А когда ты обладаешь любыми материальными ресурсами - вопросы нематериальные приобретают особое значение, ведь их нельзя купить. Элина пыталась поддерживать Адеарда на духовном пути, но всё прекратила Юдмил, которая запретила их встречи и пути миссионерки и "золотого мальчика" разошлись.

Так же она рассказывает, что Юдмил и Мордак заключили коммерческий брак (вообще обычное явление), но состояние (физическое и материальное) Юдмил на момент заключения было близко к критическому. Основными ресурсами владел Мордак. А его сын, Адеард, хотел чтобы отец им гордился. Хотел быть с ним на одном уровне. Весьма благородное устремление. Поразмыслив над услышанным, Зидаров начинает следить за Юдмил Терашовой.

Одновременно с этим, он прорабатывает еще несколько вариантов, которые наконец-то дают адрес. Иронично, но Зидаров просит о помощи Дража, который был зол на него с момента провального штурма. Однако, здоровяк ненавидит цитослив значительно сильнее, чем пробатора, и соглашается на авантюру. Вдвоём они действительно находят человеческий склад и документы, а так же видят странного иноземца, со смуглой кожей. Теперь дело за малым - остаётся только сжечь это место.

Накси где-то пропадает, но Зидаров слишком сильно занят работой. Милия начинает мягко его пилить, что дочь надо как-то привести в сознание. И вообще поговори с ней, когда вернётся.

Слежка за Юдмил Терашовой принесла свои плоды. За спиной мужа она встречается с Авро Ласцилем - главой "Джазк", крупнейшей организации на планете. Эти ребята занимаются почти всем, начиная от тяжелых грузоперевозок, и заканчивая косметикой. Более того, "Джазк" щедро спонсирует Бастионы и всячески поддерживает порядок. И главная новость - смуглый чувак с цитосливного склада встречался с Юдмил и является частью корпорации "Джазк".

Уставший и разбитый Зидаров едет к Елене Вастевой, чтобы снять напряжение. И тут читателю открывается, что на самом деле происходит за закрытыми дверями у Елены. И нет, Зидаров не изменяет жене, как можно было подумать сначала. Оказывается, в городе есть люди, которые поклоняются не совсем Императору, а исповедуют, более древнюю религию, но подстраивают всё так, что это Император, чтобы вызывать как можно меньше вопросов. Так вот, Вастева, Зидаров и еще несколько членов культа… а это культ? Поклоняются какой-то горящей чаше со змеями. И при этом, это вроде как не ересь. Но как-то всё равно стремновато. Однако, это добавляет интересную перчинку в повествование. 

По дороге в Бастион Зидарова перехватывают какие-то люди. Его везут в неизвестное место. Там с ним встречается Аирон Вермида, тот самый смуглый иноземец, который встречался с Юдмил и был на складе. Он предупреждает Зидарова об опасности дальнейшего расследования и отпускает. Выходит, что не Видора пытались устранить Бородину, это было дело рук Ласциля и Вермиды, которые полностью защищены могуществом корпорации "Джазк".

Зидарова к себе приглашает Мордак Терашов, и рассказывает, что жена его кинула и теперь она с Ласцилем. И вместе с этим, она прихватила все активы компании Терашовых с собой. И еще он говорит что Юдмил не родная мать Адеарда.

Накси так и не вернулась домой, Зидаров начинает дергаться всё больше и просит своего друга о помощи в поисках загулявшей дочери. Зидаров находит Гертруду, подругу Накси, которая по сравнению с пробатором, имеет полностью противоположные взгляды на жизнь. Молодые считают существование в городе - адом, и рады любой возможности убраться с этой планеты. Поэтому Гертруда была очень рада за Накси, когда та сказала, что подходит для Гвардии, потому что это лучше, чем гнить здесь, становясь целью для цитослива.

После не слишком приятного разговора пробатор продолжает своё расследование, несмотря на угрозы и новые обстоятельства. Оказывается Юдмил, до брака с Мордаком носила фамилию Раменева. И потратив большое количество времени в архивах Зидаров находит зацепку. У Юдмил, была дочь - Янне, которая умрела в 23 года, от истощения, печёночной недостаточности и многочисленных сердечных приступов. От цитослива. Её использовали как донора. Зидаров понимает, что Юдмил, потеряла дочь, и так же как и все ненавидит цитослив, но при этом, она не подозревает, что её новый партнёр по бизнесу и занимается этим самым цитосливом. 

Многочисленные попытки связаться к Юдмил ни к чему не приводят. И Зидаров, договорившись с Дражем (доверие которого он всё же кое-как завоевал) устраивает погоню на автомагистрали и охоту за автомобилем Юдмил. В конечном счёте, им удаётся устроить аварию, пристрелить Вермиду, и едва живой Зидаров кое-как умудряется поговорить с Терашовой.

Итоговой развязкой становится вот такая - Адеард Терашов, в своём желании впечатлить отца и проявить свой семейный талант организует с помощью Мордака и Вермиды склады цитослива, где из молодых людей выкачивают стволовые культуры. Юдмил, прознав об этом, убирает мальца, с концами, оставив от него только палец, который и отправляет своему мужу, которого тоже кидает по полной. Вместе с этим, она заключает сделку с Авро Ласцилем, который взял осиротевший бизнес по цитосливу под своё крыло, ибо беспринципный ублюдок, и Юдмил об этом не знала. Однако, и для Ласциля всё складывается в итоге очень плохо. Благодаря информации от Зидарова, Юдмил схлопывает все склады с цитосливом подстраивает несчастный случай с Авро - сердечный приступ, говорят можно быть расположенным к таким вещам. И все оказываются в выигрыше.

Зидаров какое-то время подлечивается. Накси находится, судя по всему она просто затусила у каких-то странных чуваков, которые поклоняются змеям, хм. И в целом, Зидаровы понимают, что ребенку надо дать свободу выбора, которая и так у неё есть. Юдмил Терашова присылает прощальную весточку и возвращает свою старую фамилию - Раменева. Зидаров косвенно рассказывает жене о своём странном увлечении змеями и это вообще Император на самом деле, так что не цепляйся. 

В общем-то вполне нормальный хэппи энд, который не выглядит слащаво или натянуто. 

ВПЕЧАТЛЕНИЯ

И так, вместе с "Грёзой", обозреваемой в прошлый раз, "Кровные Узы" получают от меня звание лучшего романа по вселенной. Именно романа, и пока действительного лучшего. 

Кровные Узы максимально оригинальны насколько это может быть возможно в Ваховском мире. В книге нет тупых, набивших оскомину шаблонов, которыми истекает вселенная.

Но самое главное - в книге показывается жизнь простого человека, который живёт её. Это настолько просто и хорошо, а книга оказывается настолько эпохальной, что я даже не знаю с чего начать.

Возьмём быт и отношения. Большая часть книг по вахе обрисовывают обыденный имперский мир как мрачный ад - люди живут на людях и всё приправлено людьми, и все они лишь винтики в машине империума перерабатывающего души, не продохнуть, а если ты умрёшь тебя тут же заменят на другого, и все бездушные и вообще расходный материал, любви нет, везде только гроб, гроб, кладбище, смерть. А если к тебе приходит какая-то угроза - ты должен не сомневаться и умереть во славу Императора. Вот как-то так. 

Не многие авторы позволяют себе рефлексию на тему жизни и своего существования в Империуме, а даже если и позволяют, всё всегда сводится к постоянной войне и бесконечным потерям. И тут нельзя никого обвинять, название сеттинга даёт о себе знать.

В "Кровных Узах" нет войны. Нет орков, генокрадов, хаоситов… история полностью посвящена людям. И это даже не полки Имперской Гвардии, а обычные смертные. И они живут, как могут, принимая условия этой жизни и встраиваясь в существующую систему. Кто-то пытается из неё сбежать, кто-то - сломать… но по большей части, персонажи живут в ней, и нельзя сказать, что они недовольны.

Вырисовывающийся в книге быт не сильно отличается от быта современного человека. Работа детективом не слишком прибыльное дело, но чета Зидаровых и не сказать, что бедствует. Да, где-то в жил.единице облупилась краска и надо бы заняться ремонтом, но они живут в неплохом месте, а охрана внизу жилблока обладает бронежилетом и дробовиком. Каждое утро Зидаров завтракает, едет на работу(на своей машину), работает и возвращается домой к жене. Да, у него есть жена, и он её любит. И у них есть дочь. И они беспокоятся за неё. Тема отношений почти никогда не поднималась в Вахе, а здесь ей уделена весомая часть книги и размышлений героев. Читатель открывает для себя, что в 41-ом тысячелетии, несмотря на все ужасы Варпа, угрозы Тиранидов или планетарного восстания генокрадов, можно быть счастливым. И этого ОЧЕНЬ СИЛЬНО не достаёт самой вселенной, она никогда не показывает ради чего все войны ведутся, а зря. Глава с семейными посиделками Зидаровых с дочерью создают приятную и добрую атмосферу, которую в предыдущих книгах никто никогда не создавал. За этим интересно наблюдать. Персонажам хочется сопереживать, потому что читатель видит их в новом, и действительно близком свете. Они наконец-то не страдают, а вполне счастливы, пусть и с кучей, окружающих их, нерешённых проблем. По моему скромному мнению, отношения и быт это сильнейшая сторона книги, которая открывает завесу, которую до этого момента никто не трогал. И от этого вся мифология вселенной начинает сыпаться, но в хорошем ключе. Потому что читатель наконец-то видит цель всех страданий и бесконечных войн. И целью этой является мир. 

И тут может вкрасться вопрос - это какой еще такой мир, когда у нас тут звёзды сжигают и Абаддон свой Великий Разлом открыл? Где гримдарк? Где сотним тысяч миллионов убиенных? - На что я отвечу, что одним только гримдарком сыт не будешь. Сотни тысяч миллионов - это слишком избитый шаблон, не оказывающий на читателя никакого действия, а Абаддону надо еще шестерёнки смазать, прежде чем следующий походы объявлять… Но на самом деле, только первая идея имеет наиболее важное значение - нельзя бесконечно показывать гримдарк, не демонстрируя при этом что-то иное, что-то хорошее. Читатель очень быстро пресытится мрачнотой и будет делать смешные мемы, потому что градус неадекватной чернухи уже перевалил за границы всех допустимых значений. А хочется разнообразия. Хочется увидеть ради чего космодесант ведёт войну на далёких рубежах безымянных миров… Ради чего Криптман выжигал планеты… И зачем устранять ветеранов, прошедших Армагеддон… типа просто патамучта, ну… они там демонов видели… эээ… хз.. в кодексе написано, значит устраняем. Так вот. Все эти события довольно бессмысленны сами по себе. И они приобретут смысл только если будет показана обратная сторона монеты - мирная жизнь. Вархаммер может шокировать фактом уничтожения целой планеты, но это происходит так часто, что всем уже наплевать. Однако, вы можете возразить - "Но у нас тут мрачная вселенная, чего ты со своим миром тут забыл?", опять же, на мрачняке далеко не уедешь - и литературный Вархаммер это хорошо демонстрирует. Книги про космодесант становятся отличными комедиями положений и пафосной глупости. А те книги, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заслуживают внимания в большинстве случаев рассказывают про страдающих еретиков или отступников, которые способны в самоанализ (недоступный лоялистам) или нигилизм (тоже недоступный).

А вот демонстрация Империума как мирного места - шах и мат, хаоситики. Это новое, и совершенно не истоптанное направление, которое действительно интересно изучать. На самом деле и до этого были произведения, которые касались темы мира в имперских мирах, но делали они это очень косвенно, никакой конкретики не вносили, и зачастую происходили во время войны\около_военных_операций_инквизиции. От Эйзенхорна мы узнали что торговцы ведут весьма богатую жизнь и способны на роскошь. Рейвенор рассказал, что существуют архитекторы-реставраторы, которых, правда, может ожидать печальная судьба. Титаникус поведал о существовании мастера по игрушкам, что вообще удивительно, поскольку игрушки предназначены, внимание, для детей. А Биквин сама училась в схолле, в которой юношей и девушек обучают разным ремёслам и навыкам, хотя не могу сказать, что этому было уделено достаточно книжного времени, учитывая сюжет. В остальных книгах - мрачняк, везде наркоманы, беднота, или умри во время нашествия орков или тиранидов… или при чужой ошибке твой зеленый полк закинут сразу на поле боя. Или может быть тебя спасут космодесантники, но они же и убить могут, потому что среди них есть еще более поехавшие. 

Здесь же, перед читателем предстаёт мирный быт и жизнь человека, который обладает некоторым статусом, отношениями, семьей, и дорожит ими. Можно даже сказать, что это некий средний класс в 40К.

Тема отношений детей и родителей красной нитью проходит через всё произведение. Кем бы ты ни был - сверх богатым человеком, чьё имя способно открыть любые двери… или скромным детективом, выполняющим свою работу - любой родитель всегда будет беспокоиться и бояться за своих детей. Однако, эти дети уже не маленькие. Эти юноши и девушки - почти состоявшиеся люди, которым до собственной самостоятельности один шаг. У них есть свой взгляд на вещи и жизнь в целом. У них есть своё мнение и свои принципы. Они вообще уже не дети, но даже в этом случае родители всё равно будут переживать за них. "Хорошо ли она питается… не слишком ли сложные тренировки… надел ли он шапку…" и так далее. Но дети хотят жить своей жизнью, по своим правилам, совершать свои ошибки, а родители пытаются их от этих ошибок оградить. И все эти вещи привносят в уже известную вселенную именно те нотки, которые ей так давно требовались - нотки человечности и понимания. И опять же, благодаря этому читателю значительно проще и легче ассоциировать себя с персонажами книги. Конечно за буду переживать за Зидарова, у него есть дочь, и она с ним не согласна и спорит… но они должны помириться… я уверен в этом… ведь так и будет да?

Что еще меня удивило, и о чем всегда хотелось поинтересоваться. Насколько люди верят Имперской пропаганде? Насколько сильна их вера в Императора на самом деле? И как выясняется - не так чтобы прям горят жизнь за него отдавать, а пропаганде так вообще не особо верят. У них есть свои заблуждения и мнения. Радует диаметрально противоположные мнения разных поколений о каком-то явлении, службе или религии. Если Зидаровы, люди старой закалки, за какую-то идею, то их дочь, носящая уже новые, прогрессивные взгляды будет против. И это еще один приятный штрих из многих перечисленных выше.

Если же отвлечься от мирной жизни и поговорить про всю остальную книгу, то расследование, которое ведёт Зидаров - любопытное, интересное и держит в напряжении. Возможно, кто-то может сказать, что сюжет предсказуемый и угадывается с первых минут - не соглашусь. Крис Райт, достаточно хорошо путает читателя бросая своего персонажа на ложный след или заводя в тупик. Но если говорить о впечатлении в целом - всё отлично. Очень любопытно наблюдать за промахами и падениями стареющего детектива. Сюжетная интрига хорошо набирает обороты, а читать всегда интересно. Шероховатости главного героя, его своеобразный атеизм добавляют образу приятную перчинку. И это только подтверждает ранее озвученные слова, что сделать персонажа интересным можно только сотворив из него отступника или еретика. Потому что эти парни знают как размышлять о жизни.

Что касается остальных событий, персонажей и явлений - они присутствуют, они интересные, они случаются. Не вижу смысла еще раз говорить, что книга норм или разбрасывать дополнительные спойлеры… давайте сразу к итогам.

ИТОГИ

+ 

Это просто лучший роман в истории BL, с социальным подтекстом, в котором люди испытывают эмоции, и это не фанатичность, а дело происходит не во время войны

-

Придраться тут не к чему. Это отличная книга, которая разбивает вдребезги унылое космодесантное болтерпорно.

ВЫВОД

Настоящий топчик. Книга не только интересная по сюжету, но еще и раскрывает Империум с человеческим лицом. А также, затрагивает проблему веры, поколений, отцов и детей, и еще кучу мелких вещей связанных с антропоцентризмом в 41-ом тысячелетии. Наконец-то. Нет. Никаких. Космических десантников. И килотонн пафоса. Просто, обычная жизнь обычных людей. И благодаря этому читать безумно интересно.

VK: https://vk.com/wish.hammer

Instagram: https://www.instagram.com/wish.hammer/

Youtube: https://www.youtube.com/c/WishHammer

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" глава 6 + глава 7

Вот и следующие серии подоспели, я еще картинку ганкаттера добавил для разнообразия.

Глава 1-я: http://joyreactor.cc/post/4953116

Главы 2-3: http://joyreactor.cc/post/4954326

___________________________________________________________________________

ГЛАВА 6

Личное дело

На следующей неделе на Королеву Мэб обрушился сильный шторм — чудовище, пришедшее с гор, несколько дней хлестало город своими порывами, грохоча ставнями и раскручивая флюгера. Мы держались особняком в доме под названием «Бифрост», ставшим нашим своеобразным штабом. Мы с Эйзенхорном расстались с компанией Крукли на хорошей ноте после ночи в «Двух Гогах», пообещав вернуться, и я добилась некоторого взаимопонимания с Фредди Дэнсом. Он казался заинтригованным проблемой ключа к шифру и обещал подумать над этим, если я решу вернуться и навестить его. Унвенс казался настороженным, но признал, что его другу будет полезно занять свой разум интересной головоломкой. Несмотря на шторм, Эйзенхорн поручил Нейлу и Смертоносу наблюдать за Дэнсом, чтобы узнать его привычки и распорядок дня. Они не должны были выпускать его из виду.

 «Бифрост» располагался в районе Толлтауна, к западу от Фейгейта, где прекрасные особняки и жилые кварталы потускнели от испарений близлежащих мануфактур Фарек Танга. Дом был прекрасным, огромных размеров, с достаточным местом на крыше, чтобы разместить ганкаттер Медеи.

(рисунок - Ганкаттер)

Думаю, когда-то он был жилым домом для многих семей. Целые этажи дома, некогда бывшие красивыми квартирами, опустели. Нейл обезопасил это место, установив повсюду автоматические турели, а Эйзенхорн оградил его изнутри и снаружи защитными гипероберегами. В итоге место стало настолько безопасным… насколько и любое другое место для нас.

 Здесь не было, все просто и функционально, но без индивидуальности. Это никогда не могло бы стать домом. Скорее отель, который мы могли покинуть по первому требованию и без сожаления. Эйзенхорн, как я догадалась, нигде не обживался надолго и привык обрубать хвосты и скрываться.

 Пережидая бурю в невеселом салоне «Бифроста», я думала о Мэм Матичек и ее замечании о том, что Санкур похож на хламовник Старой Терры, чердак с интереснейшим завалом диковинок. У меня не было опыта посещения миров за пределами Санкура, но и Медея, и Эйзенхорн отмечали то же самое. Здесь были замечательные уцелевшие вещи, собранные вместе в виде словесной памяти и материальных артефактов, так много от Старой Земли и зари человечества, как будто Санкур был стоком, вокруг которого кружилась и оседала грязь человеческой культуры. Я знала, что «Бифрост» — это имя из древнего терранского мифа, из легенд Иггскандика, и обозначало оно мост между мирами, перекинутый через пустоту между материальным миром и божественным царством. Это показалось мне странным, ведь оно описывало именно то, что мы искали. Я подумала, не может ли «Бифрост», по странному стечению обстоятельств, оказаться дверью или мостом в Город Пыли. Быстрый осмотр разочаровал меня. Как и все в Королеве Мэб, включая меня, ничто не соответствовало своему названию. Истина была написана облупившейся краской на погрузочной платформе позади дома: «Би[охимическое]бр[атство]Ю[жного]Т[оллтауна]» (Bi[ochemical] Fr[aternity] O[f] S[outh] T[alltown] – игра слов английского языка – прим.перев.). Название было составлено из букв, оставшихся читаемыми на стене.

 — Как ты будешь проверять ключ мистера Дэнса, если он составит его для вас? — спросила меня Медея. Она только что принесла мне на завтрак кофеин и сладкие печеные булочки рода на завтрак. Она была одета в простой белый халат и брюки, но руки, как всегда, были в красных перчатках. На смуглой коже ее щеки осталось пятно сахарной пудры. Дождь хлестал в высокие окна, заставляя свет мельтешить, как будто мы находились за стеной водопада. Было очень рано, еще темно, прошло трое суток после проведенной ночи у Ленгмура и в «Двух Гогах». И все эти ночи я спала лишь урывками из-за темных, просачивающихся в душу снов.

 Я показала ей, открыв блокнот, купленный накануне.

 — Ты записала это по памяти? — спросила она, читая.

 Так и было. У меня хорошая память. Не совсем эйдетическая, как у старого наставника Мурлиса в Непостижимом Лабиринте, но он научил меня приемам вспоминания и ассоциативных связей. Я подробно изучила обычную книгу, пока она была в моем распоряжении, и сумела воспроизвести точную копию нескольких первых страниц, хотя не знала ни одного из символов, которые рисовала. Я показала их Эйзенхорну, думая, что, возможно, он их узнает. Они казались частично цифровыми, и я подумала, что они могут быть связаны с бинариком, инфо-жаргоном таинственных Адептус Механикус, но Эйзенхорн заверил меня, что они не похожи ни на один бинарик из когда-либо виденных им и ни на какой-либо другой известный ему язык.

— Я покажу их мистеру Дэнсу, — сказала я, — и посмотрим, сможет ли он разгадать смысл.

 Медея поджала губы и кивнула.

 — А если он сможет? — спросила она. — Если он придумает ключ, который сработает? Ты напишешь остальное по памяти?

 — О нет, — сказала я. — Это выше моих сил. Это все, что я могу восстановить.

 — И что тогда?

 — Тогда, если он сможет расшифровать их, нам понадобится оригинал.

 Медея посмотрела на меня с озорством.

 — И как, моя дорогая Бета, мы можем заполучить его?

 Я пожала плечами. 

— Так же, как и в первый раз, — сказала я. — Я украду его.

 — У Гидеона?

 Я кивнула.

 — Я думаю, ты способна на великие дела, Бета, но это звучит маловероятно.

 — Не знаю, — сказала я. — Возможно, пришло время вырваться из лап жестокого еретика и его приспешников, которые держат меня здесь в заточении, и сбежать обратно в безопасное место к храброму инквизитору, предложившему мне спасение.

 Медея рассмеялась. Мне всегда нравился ее смех.

 — Собралась обмануть его? — спросила она. —  Притвориться, что ты ему верна?

 — Что такое верность в этом городе? — спросила я. — Кроме того, это будет лишь еще одна функция. Актерская игра. Я этому хорошо обучена, и успешно сыграла уже немало ролей.

 Медея покачала головой.

— Гидеон проверит это за секунду, — сказала она. — Он легко прочитает тебя.

 — В разуме нулевой особо не покопаешься, — ответила я.

 Она задумалась над этим. Я откусила кусочек от горячей роды.

 — Не делай этого, — сказала она, — не пытайся. Сначала посоветуйся со мной или Грегором.

 Когда она ушла, я подошла к стеллажу и взяла оружие — салинтер и кутро — чтобы немного потренироваться. 

 — Ты так похожа на другую себя, милая вещичка, — сказал Черубаэль.

 Я повернулась и увидела его. Думаю, он был там с самого начала. Он левитировал, покачиваясь в углу комнаты в цепях, свисающими с его скрюченных лодыжек, как потерянный воздушный шарик. От него исходил слабый и постоянный звук, некое дребезжание, как от перегорающей лампы дневного света.

 — Ты имеешь в виду мою мать? — спросила я.

 — Я знаю, что я имею в виду, — сказал он. — Мать, другая, как скажешь. Ты храбрая и безрассудная, прямо как она. Она мне нравилась.

 Он усмехнулся, но он всегда усмехался. Не верилось, что его растянутое лицо могло расслабиться.

 — Ты ей нравился? — спросила я, совершая тренировочные взмахи кутро в воздухе.

 — Конечно, нет, — сказал он. — Я никому не нравлюсь.

 Его висящие цепи слегка подрагивали.

 — Тебе что-нибудь нужно? — спросила я.

 — Много чего, — сказал он. — То, что никто не может мне дать. Свобода. Покой. Освобождение. Свежая рода.

 — Могу предложить роду, — сказала я, кивнув на тарелку, оставленную Медеей.

 Черубаэль похлопал свой татуированный, обвисший живот когтистой рукой и покачал головой.

 — Они мне не заходят, — сказал он. — Не с моей... нынешней комплекцией. От масла в выпечке у меня газы.

 — Да уж, это сделало бы тебя действительно ужасным, — сказала я.

 — Я знаю.

 — Тогда... ты не занят? — спросила я, откладывая кутро и пробуя салинтер.

 — Нет, — сказал он, слегка потягиваясь. — Я ожидаю. Всегда ожидаю. Таков мой удел. Жду инструкций, заданий. Я жду, когда меня призовут и используют. А пока я слоняюсь и размышляю.

— О чем?

 — Ты не хочешь знать, милая вещичка.

 — Говоришь, тебе скучно? — спросила я.

 — Всегда. — промурлыкал он. — Мне было скучно всегда. Я не представляю, как ваш вид тратит столько времени, учитывая столь короткий срок жизни. Лично я всегда занят, всегда то да се. Когда я свободен, я имею в виду. Когда мое время и воля принадлежат мне.

 — Что ж, мне жаль это слышать, — сказала я ему.

 — Я знаю.

 Я снова услышала, как задрожали цепи, и увидел, как он медленно повернулся, чтобы покинуть комнаты, как детский потерянный шарик, пойманный сквозняком.

 — Тогда прощай, — сказала я.

 Он остановился и оглянулся на меня. Я знала, что он был бесконечно опасным существом, хотя в нашей компании его воспринимали скорее как странного домашнего питомца. И Медея, и Гарлон говорили, что после миссии на Гершоме Эйзенхорн стал командовать Черубаэлем абсолютно, как будто дух демона полностью подчинялся воле инквизитора. Его кажущаяся робость позволяла забыть о том, каким ужасом он являлся.

 — О, — сказал он. — Я кое-что вспомнил. Я видел твоего товарища.

 — Моего товарища?

 — На днях, когда таскался по одному поручению. Я видел его на ступенях Катакомб Святого Ноденса в Роупберне.

 — Кого ты имеешь в виду, Черубаэль? 

 Он поднял правую руку и рассеянно помахал ею.

 — Этого человека. Твоего человека. Я не силен в именах. Рендер, не так ли?

 — Реннер? Реннер Лайтберн?

 — Точно. — сказал он. Парня из Курстов. Он теперь там попрошайничает. Это стало его жизнью. Бедняга, со всеми своими бедами. Мне кажется, что он еще более проклят, чем я.

 Он посмотрел на меня. Его глаза вспыхнули.

 — Это была шутка, — сказал он.

 — Я знаю, — сказал я. — Ты уже почти освоил чувство юмора.

 — Я много учился. — ответил он. — У меня много времени. В любом случае, я подумал, что тебе будет интересно. Ты ведь искала его, не так ли?

 — Он все еще там? — спросила я.

 — Ты имеешь в виду, сейчас?

 — Да, даемонхост.

 Он задумчиво наклонил голову и понюхал воздух.

 — Да. — сказал он.

 Шторм не ослабевал, и дождь все еще омывал рокрит, когда я вышла на улицу. Было рано. Я сообщила Медее, куда иду, что, возможно, нашла Лайтберна.

 Она вздохнула. Я поняла, что она считает возобновление общения плохой идеей, но она также знала, что я не позволю себя отговорить, и лишь попросила вернуться к полуночи.

 — Что-то должно произойти? — спросила я.

 — Если повезет, будут ответы. — ответила она.

 Я шла до Двору Элохима, радуясь, что не забыла надеть плащ с капюшоном. Дождь был яростным, ветер взметал мусор и расшвыривал его по сторонам. Ставни громыхали в петлях, лавочные вывески взвизгивали, раскачиваясь на цепях. Заведения были закрыты, а улицы пусты. Уже рассвело, но буря накрыла город сумерками, и мрак никак не хотел рассеиваться. Обычно в это время город просыпался, магазинчики открывали свои двери, залы ресторанов шумели утренней суетой, а люди отправлялись на работу или молитву. Я прикинула, что еще один день шторм удержит горожан дома, а большинство контор останутся закрытыми. 

 Я надеялась поймать транспорт у Двора Элохима, но там никого не было, а стоянка на западной стороне залитой водой площади пустовала. Извозчики, оставшиеся без клиентов из-за непогоды, ретировались в общее депо, чтобы заварить кофеин, посидеть у печек и пожаловаться друг другу на потерянную прибыль.

 Вместо этого я перешла под виадуком на Хартхилл Райз, спрятав лицо, пробралась по узким переулкам и достигла квартала Роупберн как раз вовремя, чтобы успеть на трамвай, направлявшийся вниз по проспекту. Трамвай был старый, как и все в городе, выкрашенный в синий и белый цвета и обшитый медью. Его выдвижной пантограф собирал электроэнергию с подвешенных на столбах проводов, периодически с шипением разбрасывая искры под проливным дождем. Теплый салон освещали люмены в абажурах над спинками сидений. Обычно это был битком набитый пригородный трамвай, но на этот раз я оказалась одним из двух или трех пассажиров, нахохлившихся и недовольных, а ворчливый кондуктор молча взял у меня плату и выдрал билет из своего компостера.

 Через окно я смотрела на мертвый, черный город, искаженный каплями дождя. Трамвай стонал и бормотал свою песнь под скрип рельсов.

 Я думала, что сказать Реннеру. Как воссоединиться с человеком, у которого украли все воспоминания о тебе?

ГЛАВА 7

Одним ночным днем…

О несчастном сброде, известном как Курст, известно, что это кающиеся, которых избегает городское общество. Их правильнее называть «обремененными», ибо каждый из них несет на себе бремя великих грехов или преступлений, за которые их прокляли суды Экклезиархии. На их плоти чернилами отмечается суть греха, и их изгоняют жить на улицах за счет подаяния, проводя остаток жизни в искуплении. Для этого они, не задумываясь о собственной безопасности, предлагают помощь всем нуждающимся, чтобы облегчить бремя. Они также могут брать на себя грехи и преступления других людей, освобождая их от ответственности. Это не делает Курста еще более проклятым: моральная ценность избавления другого человека от греха имеет больший вес.

По правде говоря, это означает, что они могут стать не более чем неоплачиваемыми наемниками, поскольку чем большее зло они берут на себя, тем большее искупление они получают. Считается, что они готовы сделать почти все для кого угодно.

Реннер Лайтберн сделал для меня многое. Он пришел ко мне, когда я была в беде, и сделал все возможное, чтобы защитить меня. Его собственным преступлением, как он со временем признался, был необдуманный поступок — защита латентной псайкерши, молодой девушки, от иерархов храма. Во мне, латентной анти-псайкерше, он увидел некую приемлемую симметрию, как будто мое спасение могло уравновесить его изначальный грех.

Позже я узнала, что его направила Мэм Мордонт, повелительница Непостижимого Лабиринта, которую я теперь считаю агентом Когнитэ. Реннер не знал, — да его это и не волновало — что работает ена темные силы, хотя на самом деле позже выяснилось, что нанявшая его Мэм Мордонт была вовсе не той Мэм Мордонт, а агентом инквизитора Рейвенора, выдававшей себя за нее. Доставив меня Рейвенору, воспоминания Лайтберна стерли, и он был возвращен на улицы города.

Независимо от его изначального преступления (которое я, надо сказать, весьма одобряла), он не заслуживал этого. Проклятый или нет, но он был стойким и отважным. С тех пор меня беспокоила его судьба. И я хотела лично поблагодарить его за содеянное, ибо в прошлый раз такой возможности не предоставилось. 

 С этими мыслями я пересекла под проливным дождем широкий бульвар Роупберн и подошла к Катакомбам храма Святого Ноденса. 

 Храм был старый, темный и очень простой, похожий на возвышающийся бункер Муниторума. В этот день его громаду едва можно было различить на фоне черноты небес. Перед ним была широкая мощеная площадка, где обычно собирались нищие, но на сей раз было пусто, если не считать нескольких выброшенных лохмотьев одеял, а дождь хлестал отовсюду с такой силой, что брызги снова пеной вздымались вверх. Я увидела фигуру в арке входа, боровшуюся с ветром в попытках закрепить ящики для пожертвований, прежде чем их унесет и разбросает по улице. Это был дьякон храма, который сказал мне, что во дворе видели нищих и Курстов, но несколько дней бури прогнали их искать себе укрытие. Он предложил мне поискать в арках под виадуком или, возможно, в богадельне, занимающей часть катакомб. Его явно озадачили моих расспросы.

Богадельня находилась в нескольких каменных ступенях сбоку от двора. Она была чуть больше, чем столовая, и наполнена запахом вареной капусты. Альмонер (раздающий милостыню – прим.перев.) и его помощник-служка готовили в сыром помещении какой-то скудный завтрак, а вокруг толпились обездоленные души, пришедшие не только для того, чтобы укрыться от ветра и дождя, но и за вожделенной миской еды. 

К тому времени я промокла до костей и был так растрепан, что сам походил на уличного нищего. Я спросила альмонера, не видел ли он кого-нибудь из Курстов в тот день, и он ответил, что видел некоторых, но Лайтберна по моему описанию не узнал. Думаю, для него все преступники и бродяги были одинаковы, они проходили мимо него в очереди за похлебкой, как однородная безликая масса.

Лайтберна там не было. Я подумала, не солгал ли мне Черубаэль, не разыграл ли он меня, отправив в бурю, как дурочку. Но он никогда не проявлял ко мне злобы — знаю, удивительно ожидать такое от демона, — так что казалось маловероятным ожидать от него подобного «розыгрыша».

Вместо этого я поговорила с некоторыми нищими и оборванцами. Несколько из них видели Курста тем утром, а двоим показалось, что они опознали Лайтберна по моему описанию. Изгои Королевы Мэб не воспринимают друг друга как безымянных и одинаковых, хотя я считаю, что это связано скорее с их постоянной настороженностью к незнакомцам, потенциальным опасностям и чужакам, посягающим на их территории.

 — Пришел человек, — сказал один из них. — Он сам был Курстом, и он забрал их. Это было сегодня рано утром.

 — Забрал их? — спросила я.

 — Он приходит каждые несколько дней, предлагает монету или еду тем, кто поможет ему с его бременем. Некоторые идут за ним, некоторые нет.

 — Как они ему помогают? — спросила я.

— Думаю, — сказал другой, — что они сражаются за него. Те, кто возвращаются, часто покрыты царапинами и в крови. Вот почему я никогда туда не ходил.

Я знала, что в городе существуют бойцовские ринги — нелегальные поединки со ставками или просто для развлечения. Меня не удивляло, что тех, кого использовали в этом подпольном порочном развлечении, набирали за несколько жалких монет или корку хлеба из нищих и бедняков. У города есть темная сторона, и неприятно встретить доказательства его бессердечной жестокости.

— Куда они ходят? — спросила я.

— В зал костей, так говорят.

Зал костей — это Оссуарий Святого Белфега, катакомба, где кости погибших во время Орфейской войны были переплетены, как прутья в ограде. Он находился на мостовой храма под колокольней и Старой Стеной Сожжения, и к тому времени, как я добралась до нее, хотя я и бежала, я снова промокла насквозь. Казалось, буря решила утопить город в воде и мраке.

Там были маленькие ворота, через которые я прошла, а за ними — узкий зал, погруженный в темноту и пропахший сыростью. За мрачными арками по обе стороны я разглядела первую из палат, в которой сортировали кости, старые кости погибших на войне, храбрые душ и трусов, перемешанные без различия. Как говорится в одной притче, все мы уравниваемся в конце концов, а добродетель всей жизни весит не больше и не меньше, чем пороки.

За каменным залом ступени спускались под землю, и я на ощупь пробиралась по ним. Здесь на стенах разрослись плесень и мох, а там, где каменная кладка была голой, она была отполирована, как стекло, кальцинированным потоком воды с поверхности. Это была граница, где живой город наверху заканчивался и превращался в мертвый погребенный фундамент, состоящий из рассыпавшегося в прах прошлого. Я ступала по обломкам и останкам корней города, по пластам спрессованных руин, на которых стоял город нынешний. Здесь покоилось прошлое, слои предыдущих Королев Мэб, превращенных в прах, на котором город строил и перестраивал себя, как изможденный тонущий пловец, пытающийся удержаться на плаву. Здесь, внизу, лежали сломанные вещи, вещи, которые никому больше не были нужны, забытые всеми. Мне казалось, что здесь можно найти все, что когда-либо было потеряно и забыто. Здесь, внизу, они оступились, упали, и лежали, скрытые от света дня.

Я надеялась, что Лайтберн может быть среди них.

С каждой ступенькой мне открывались затененные галереи костехранилища, где на каменных полках громоздились связки длинных костей, а на уступах располагались черепа табачно-коричневого цвета. Темнота была непроглядной, и во многих местах с потолка стекала вода, ведь дождь находит свой путь вниз во тьму так же верно, как и забытые вещи. Мне было интересно, сколько еще потребуется дождя, прежде чем эти каменные пустоты заполнятся.

Я приблизилась к другому туннелю склепа и пошла вдоль него. Вокруг никого не было, но железные колпаки фонарей вдоль стены были еще теплыми на ощупь, как будто их недавно потушили. Здесь пахло жиром, дымом водосточных труб, а также холодным запахом «ромы», этой пьянящей смеси лхо, которая сейчас была столь популярным излишеством.

Вскоре я услышала голоса. Я прижалась к самой глубокой тени стены и вгляделась в голубой мрак. Конечно, я сохраняла осторожность, поэтому захватила с собою четырехствольный пистолет в кобуре под пальто и запасные патроны на поясе. Гарлон Нейл, которого жизнь научила подобным вещам, настоял на том, чтобы никто из нас не выходил за стены «Бифроста» безоружным.

В комнате неподалеку, находилось семь или восемь человек, занятых болтовней перед концом рабочего дня. Один из них, пожилой офицер, судя по форменному пальто, прикреплял к шесту люминошар, чтобы освещать своим товарищам путь обратно на поверхность. В бледном отблеске шара я увидела остальных: бродяжку в фартуке, заполнявшую коробку травяными сборами, бинтами и коричневатыми аптечками, наверняка украденными из какого-нибудь медицинского кабинета; другую женщину, постарше и закутанную в сетчатую шаль, которая ложила вещи в побитое металлическое ведро; двух мужчин самого грубого вида, собиравших старые крюки, короткие ножи, дубины и тому подобное и закидывавших их в большой шкаф, очевидно, когда-то красовавшийся в монастырской келье, наполненный сурлицами, свечами и алтарными покрывалами. Третий мужчина, едва переступивший порог юности, протирал прикрепленные к стене меловые доски, счищая надписи, а четвертый, пожилой человек, устроившись на больничном табурете, помогал своим товарищам энергичными советами и наставлениями. Этот пожилой человек был ветераном и все еще носил свой залатанный плащ Милитарума. В его голосе слышался сиплый кашель и хрип «роматика», он набивал глиняную трубку каким-то смердящим куревом.

Последний, высокий и угрюмый обремененный с вытатуированными грехами на руках, был занят креплением железных прутьев к воротам. 

— Я не опоздала на представление? — спросила я на уличном мабисуазе, выходя на свет. 

Все они посмотрели на меня с удивлением и некоторым недружелюбием.

— Вам здесь не место, мисси, — сказала пожилая женщина.

— Это не место для тебя. — согласился старый солдат, поворачиваясь на своем табурете, чтобы окинуть меня злобным взглядом. — Проваливай. — Его глаза были остекленевшими, сонными от выкуренной «ромы».

Я увидела, как высокий обремененный напрягся и потянулся за спину, несомненно, за оружием. Стоило следить за ним особо внимательно.

— Но я хочу поставить пару монет. — сказала я невинно. — Разве не здесь проводятся игры?

— Ага, но ставки уже сделаны. — сказал юноша, все еще сжимая в пальцах грязную губку для доски. — Они ушли полчаса назад. Сегодня ставки окончены.

— Уже ушли? — спросила я. Я посмотрела на решетчатые ворота, которые запер садовник. — Я думала, это игра для зрителей.

— Нет, это испытание, — ответил юнец.  — Они входят по номерам и выходят под Лаймхоллом. И те, кто выходят первыми, — победители. На них и делают ставки.

— А кому повезет — тот хотя бы выходит живым, — усмехнулся старый ветеран.

— Заткнитесь, — прорычал обремененный, в его голосе слышался жесткий герратский акцент. Она явно не игрок. Посмотрите на нее. — Он уставился на меня. — Что тебе реально здесь нужно? — спросил он.

— Видели человека по имени Реннер? — прямо спросила я, поменяв подход, и в паре слов описала им Лайтберна.

— О, он здесь, — сказал ветеран. — Крутой парень. Заходил три раза, и каждый раз выигрывал тяжелый кошель.

— Вот почему он выбрал номер три, — сказала старуха с ведерком. В нем лежали разнообразные жетоны, вырезанные из пластиковых пластин, и на каждом из них было написано число.

— Реннер — наш чемпион, — согласилась другая женщина.

— Так он сейчас там? — спросила я, хотя уже знала ответ. Мальчик еще не успел стереть губкой все слова, написанные на досках, и я увидела имя Реннера, написанное мелом рядом с другими именами, каждое из которых имело номер и коэффициенты против них.

— А вот тебе тут быть не стоит, — прошипел обремененный. — Уходи, или мы тебе поможем.

Это была не самая страшная угроза, которую я когда-либо слышала, но угрожающим было больше его поведение, а не слова. Он сделал шаг вперед, отведенная рука напряглась для удара. Я заметила напряжение плеча, когда он приготовился к бою. Это была явно не первая драка в его жизни.

Я отключила ограничитель, прежде чем он успел продемонстрировать свой опыт. Холодная пропасть моей пустоты сильно ударила в них, растекшись по маленькой комнатушке. Как будто все тепло вокруг схлопнулось. Все они отпрянули в отвращении от не-бытия моей души. Даже тех, кто не обладает психической чувствительностью, аура парии может прилично шокировать, особенно когда она накрывает без предупреждения. Двое мужчин, собиравших оружие, сразу же убежали, но остальные не смогли или не осмелились проскочить мимо меня к выходу. Им претило прикасаться к тому, что было неприкосновенно, их буквально отбрасывало назад. Ветеран соскользнул со своего табурета, старуха всхлипнула и поднесла платок к губам, а паренек попятился назад к доске.

Обремененный был дезориентирован. Он замешкался, я схватила его за лицо и толкнула, одновременно поставив подножку. Он рухнул на спину. Отобрав нож, я придавила его грудь ногой.

— Куда они идут? — спросила я.

Никто из них не хотел мне отвечать, они были слишком обескуражены странным отсутствием, которое не могли осознать.

— Куда? — настаивала я.

— В подземелье. — заикаясь, ответил ветеран. — Внизу, в старых катакомбах.

Самая глубокая и самая старая часть оссуария.

— Это вроде соревнования? — спросил я.

— Правил нет, — сказал ветеран. — Это испытание. Находишь выход или теряешься в лабиринте.

— Но побеждает тот, кто первым найдет дорогу в Лаймхолл?

Он нервно кивнул.

— Есть ли там опасности? — спросила я. — Вы же не просто так вооружаете их.

— Ни в каких правилах не запрещено разбираться с соперниками во тьме. — сказала женщина в фартуке. — Это чистая борьба. И имейте в виду, там немало напастей. Сточные ямы. Ловушки. — В ее голосе промелькнула настороженность ко мне.

— Значит, первым в Лаймхолл любой ценой? — спросила я. — Что еще поджидает внизу?

— Кто знает? — пробормотал мальчик. — Но входят многие, а выходят горстки, это не объяснить ни ловушками, ни ножом в ребра.

— Они выходят в Лаймхолле? — спросила я.

— Мы сейчас туда собираемся. — сказал служивый, держа люминарный шест дрожащей рукой. — До их выхода минимум три часа. Игроки скоро соберутся встречать победителей.

Я задумалась, не направиться ли прямиком в Лаймхолл. Это было, возможно, в миле отсюда. Я бы смогла встретить Реннера там в случае его победы. Рискованно, учитывая, что игроки собрались на финишной прямой. Люди, делающие ставки на такие кровавые игры — не лучшая компания. Они могут быть вооружены или с охраной, и появление незнакомки могло бы их спровоцировать.

Внезапно выбор был сделан за меня. Мужской крик боли, далекий, но отчетливый, донесся из глубины через решетку ворот. 

Я была уверена, что это Реннер Лайтберн.

— Дай мне ключи. — сказала я обремененному. 

Беспомощный под моей ногой на его ребрах, он нехотя протянул связку ключей.

— И это. — сказала я военному, указав на осветительный шест.

— Нам нужен свет, чтобы найти дорогу назад. — сказал он озабоченно.

— Найдете другой. — огрызнулась я. — Зажжете лампу.

Я отошла от лежащего верзилы и отрыла ворота. Они висели на тяжелых петлях и открылись со скрипом, напоминающим далекое завывание. С шестом в руке я заглянула внутрь.

— Тебе нельзя туда спускаться. — сказала старуха.

— Придется нарушить пару правил. — было моим ответом.

Вечный Император

Внимание, гвардейцы!

В силу обширных проблем с фронтовым снабжением*, силы Архиврага были вынуждены собирать странное оборудование из какого-то хлама. Недавно мы наблюдали так называемых "шумовых десантников", прозванных так за бредовое использование музыкальных инструментов прямо в бою! Будьте уверены, это оружие - чисто психологическое по своей природе, и неспособно причинить значимый ущерб чему-либо, кроме разве что музыкального вкуса и приличия.

Поэтому, мы выделяем вашему полку Специальные Наборы по Защите Ушей, которые должны предотвратить любой длительный ущерб**. Одновременно, чтобы убедиться в быстром исполнении вами приказов, исходящих от вашего офицерского состава, всех комиссаров проинструктировали повысить уровень громкости их вдохновляющих литаний до уровня, превышающего даже наиболее опустошительное оружие еретиков***.

Если же вам не подойдёт Специальный Набор по Защите Ушей, обратитесь к своему интенданту и заполните Докладной Самоотчёт по Мутациям.

Благодаря вашим усилиям, мы заткнём так называемых "шумовых десантников" навсегда!