Опустошение Ваала

Палачи Кхорна

Поставьте дома себе на полку. Всех тараканов, как ветром сдует.

Мефистон: Кровь Сангвиния

Выложила как дура. Перезалью нормально.

Химические сферы, Аркс Анджеликум, Ваал.
Антрос думал, что в этот раз у него будет возможность исследовать убежище Диурнал более тщательно, но Рацелус не дал ему и секунды передышки. Библиарий успел проронить лишь несколько слов, пока вел его с башни Орбикуляр, специально направившись к личным палатам Мефистона через бесконечные сумерки Библиариума. После того, как они достигли питаемого энергией звезды колосса, черно-багровой статуи ангела в центре убежища, Рацелос провел Антроса между стоп фигуры, через ряды стражей и боевых сервиторов вниз, к комплексу подземных проходов. Сырые, покрытые мхом крипты выглядели столь же старыми, как и их сестры под Карцери Арканум. Архитектура оставалась схожей по стилю, но эту часть Либрариума Антрос раньше никогда не видел. По мере того, как Рацелус вел его все дальше и глубже в подземелья, воздух становился по странному влажным, вода начала стекать с доспехов Антроса, обрамляя его наголенники и наручи мерцавшими в свете факелов каплями.
Пока помещения становились все темнее и теплее, Антрос понял, что они здесь одни. У толстых, рокритовых дверей не было стражи, хотя их и охраняли по-другому. У каждой двери Рацелус шептал несколько слов и рисовал в воздухе пальцем символы. После этого, в центре двери появлялась мерцавшая руна и, с шипением гидравлики, двери открывались.
Они дошли до каменной двери, которая была больше и лучше украшена, чем все остальные. Она выглядела древнее, чем окружающие крипты. Изображения, вырезанные в мраморе, по прошествии многих веков эрозии, стали почти неразличимы. Читаемым оставалось только одно из них. В самом центре двери были изображены две цифры: IX.
По обе стороны от дверей стояли фигуры в черных робах. Они были гигантами, столь же высокими, как Антрос и Рацелус, и по их громоздким, нечеловеческим формам становилось очевидно, что они принадлежат к Адептус Астартес. Они не носили брони, но их руки покоились на крылатых рукоятках гигантских двуручных мечей. Головы фигур были склонены, но Антрос уловил блеск металла и понял, что на них надеты золотые маски.
Рацелус не обратил на фигуры ни малейшего внимания, только положил ладони на две цифры, высеченные в центре двери. Со скрипом петель дверь распахнулась, и навстречу космодесантникам полился свет. Они вошли, и когда проходили мимо стражей, у Антроса появилось странное чувство, что закрытые золотыми масками головы повернулись, словно у сов, следивших за гостями. Он оглянулся и увидел, что воины не пошевелились, но избавиться от этой мысли уже не мог.
- Химические сферы, - сказал Рацелус, вернув мысли Антроса назад к слепившему свету впереди.
Внутри находился купол цвета слоновой кости, удерживаемый золотыми подпорками и контрфорсами. Он светился от пламени звезды, заточенной в убежище наверху. В балки были встроены исписанные рунами кабели, подававшие яростную энергию Идалии в стены купола. Поверхность цвета слоновой кости оставалась непроницаемой, так что они не могли увидеть ничего внутри, а сиял он столь ярко, что затмевал собой все вокруг.
- Что это? – спросил Антрос, пораженный величественностью строения.
- Тюрьма, - ответил Рацелус. – Тюрьма внутри тюрьмы, достаточно крепкая, чтобы сдержать самое мощное оружие ордена.
Он строго посмотрел на Антроса:
- Для того, чтобы сдерживать душу, заточенную там, требуется сила целой звезды.
Антрос почувствовал прилив восторга. Сколько еще лексиканиев было тут? Он посмотрел на Рацелуса, но старый воин проигнорировал взгляд, почесывая свою седую бороду и изучая резную стену перед ними. Подойдя так близко, как только возможно, Антрос увидел, что стена была не такой гладкой, как ему сперва показалось, – она оказалась покрыта замысловатым узором из крошечных чисел.
Рацелус отсоединил от своей брони стеклянный шприц. Тот был наполнен алой жидкостью, и когда библиарий поднял его на свет сферы, Антрос увидел заключенные в нем формы. Заворожённый, он наблюдал за тем, как Рацелус вогнал иглу в стену сферы. Поверхность чуть заметно расступилась, словно это была не слоновая кость, а плоть, и Рацелус медленно ввел красную жидкость.
Сначала ничего не произошло. И когда уже Антрос хотел попросить объяснений, от кончика иглы по стенам пошла паутинка из тонких красных линей. Багровые рисунки расползались и растекались, словно краска, разбрызганная ребенком. По мере того, как они расходились по куполу, линии образовали кроваво-красный прямоугольник, на несколько футов выше, чем библиарии.
- Ты помнишь, что я сказал? – спросил Рацелус, внимательно посмотрев на Антроса.
- Конечно же, - ответил Антрос, хотя слушал его только краем уха. Все его мысли были направлены на сверкающем куполе, яростно пытаясь рассмотреть, что лежит за красной дверью. Его разум наткнулся на нечто, заставившее его содрогнуться от ужаса. Он скорее почувствовал, нежели увидел картину ужасающего насилия.
Рацелус удивленно посмотрел на него:
- Ты что-то увидел?
Антрос покачал головой:
- Просто чувство, - пробормотал он.
Рацелус явно был озадачен, но больше ничего не сказал, снова сосредоточившись на двери. Он проговорил цепочку слов, но Антрос услышал только два из них – они звучали как «темный наследник» или «темное небо» (прим. в оригинале: dark Heir or dark air).
Рацелус коротко кивнул Антросу, вынул иглу и вошел в багровый портал, исчезнув из виду.
Антрос проследовал за ним, подняв руки перед собой и ожидая наткнуться на стену сферы. Ничего подобного не произошло, и вместо этого он обнаружил себя в практически полной темноте. Единственным источником света оставались помеченные варпом глаза Рацелуса, когда тот повернулся к Антросу.
- Помни, - сказал он, перед тем как пробормотать следующую серию слов и исчезнуть из виду во второй раз.
Антрос шагнул за ним и остановился, ослепленный светом и шумом.
Он пригнулся, достав свой пистолет. Они с Рацелусом стояли на руинах огромного имперского здания. Пламя и дым застилали разрушенные парапеты, а земля тряслась так, словно планета была во власти жестокой лихорадки. Слышны были приглушенные удары артиллерии, а загрязнённое выбросами небо странным образом рассекали инверсионные следы выпущенных ракет. За руинами поднималась огромная стена огня, который растекался вокруг, завораживая взгляд.
Рацелус рассмеялся:
- В этом нет нужды, - сказал он, кивнув в сторону Антроса. – Мы не там и не тогда.
Он взобрался на лицо обезглавленной статуи и сделал знак, чтобы Антрос следовал за ним.
Несмотря на слова Рацелуса, Антрос не мог не вздрагивать от бившей вокруг артиллерии. Когда рядом ударила ракета, уничтожив арку и разбросав во все стороны осколки, Антрос даже прикрыл руками лицо, когда рядом с ним пролетел обломок стены размером с танк. Однако тот пролетел через него и упал через несколько футов от него. Библиарий взглянул на свою броню и увидел, что она осталась неповрежденной.
Заинтригованный, он попробовал толкнуть ногой камни перед собой и обнаружил, что это невозможно. Его ботинок прошел через землю, словно через воду. Библиарий был призраком.
- Иллюзия повторяет физику реального мира, - объяснил Рацелус, продолжавший карабкаться через завалы. – Твоему разуму будет проще справиться с этим так. Мы могли бы просто пройти через все эти камни, но наши умы имеют раздражающую любовь к неудобствам материального мира, так что они позволяют нам думать, будто мы должны карабкаться и пробираться через «настоящий» улей Гадес.
- Улей Гадес? – воскликнул Антрос, осматривая окружавшие их разрушенные шпили. Он неожиданно узнал силуэты на фоне разорванного войной неба. Войны за Армагеддон были легендарны своей жестокостью, а улей Гадес обладал особой значимостью для Кровавых Ангелов. – Почему мы в улье Гадес? –прокричал он, пытаясь быть услышанным через взрывы и грохот рушащихся стен.
- Послушай, неофит – ответил Рацелус, в то время как Антрос старался догнать его. – Я уже сказал тебе, что мы не там и не тогда: мы на Ваале, под убежищем Диурнал, как идиоты кричим в пустоту Химических Сфер.
Они прошли мимо упавшей опоры и оказались посреди настоящей мясорубки. В кратере под ними лежали трупы десятков ксеномонстров – массивных и тупых зеленокожих, одетых в грубую броню из отдельных пластин и сжимавших собранное из мусора оружие. Их низко посаженные головы напоминали кабаньи, а нижние челюсти усеивали огромные клыки. Если бы они были живы, то представляли бы собой ужасающее зрелище. Теперь же они выпотрошены и истекали кровью, собирая мух на запекавшиеся на солнце внутренности.
Тот, кто сидел на опрокинутом столбе, был совершенно особенным зрелищем. Это был Кровавый Ангел, одетый в черные цвета Роты Смерти. Церемониальная броня, помеченная красным Х, однозначно определяла его как одного из тех храбрых боевых братьев, что потеряли разум из-за проклятья геносемени Ангелов. Берсеркеры Роты Смерти могли послужить ордену только одним способом – заслужить смерть на поле брани столь достойную, сколь это было возможным. Сидеть спокойно на камне для этих проклятых душ невозможно – они с боевым кличем шли в атаку и убивали до тех самых пор, пока смерть не настигала их среди трупов поверженных врагов. Антрос все понял, когда увидел лицо Кровавого Ангела. Это был Мефистон, но такой, каким он должен был быть – физически совершенным, как и любой Кровавый Ангел.
- Калистарий, - пробормотал Антрос. Это был момент перерождения Мефистона.
С выгодной позиции на вершине обрушившейся арки Антрос мог видеть, что к месту, где сидел Калистарий, через руины стекались десятки зеленокожих. Он уже собирался окрикнуть брата, когда Рацелус положил свою руку ему на плечо и покачал головой:
- Помни свои тренировки, лексиканий, - сказал он, кивая на подсумки на поясе Антроса. – Записывай и освещай, брат, записывай и освещай.
Смущенный, Антрос покачал головой. Вся ситуация была слишком сюрреалистичной, но он сделал так, как было приказано, достав мнемостилус и планшет, после чего принялся делать заметки.
- Ты сказал, что это тюрьма, - сказал он, шепча, хотя знал, что зеленокожие его не услышат.
Рацелус кивнул:
- Мефистон создал Химические Сферы, чтобы заключить там наше самое опасное оружие – себя самого. Ему нужно было безопасное место, где можно изучить, что он такое.
- Что он такое? – Антрос силился понять.
Рацелус кивнул в сторону приближающихся зеленокожих:
- Смотри и записывай. Поговорим потом.
Библиарий старался не реагировать на то, что орки, учуяв присутствие Калистария, ускорились. Они торопливо пробирались через руины, неуклюжие и похожие на обезьян, выкрикивая команды на своем отвратительном гортанном языке. Их лидер был на целую голову выше остальных, закованный в покрывавшую все тело броню из ржавого и гнутого металла. Даже его огромная голова была спрятана внутри шлема, где спереди находилась решетка, гремевшая о плохо подогнанные доспехи. Эта тварь больше напоминала машину, чем орка. Давя куски рокрита своими квадратными металлическими ботинками, вожак пробивался через обломки стен и остатки колючей проволоки. Огнемет с протекавшим прометиумом, был прикреплен к его левой руке, а другая заканчивалась огромным механическим когтем. Увидев Калистария, орк взвыл от восторга и направил на космодесантника огнемет. Первый же залп превратил кратер в озеро огня.
Когда пламя погасло, Каллистарий все так же спокойно сидел, изучая теперь уже почерневшее сердце, которое держал в руках. Он осмотрел смыкавшееся вокруг кольцо зеленокожих, но не дал ни малейшего намека, будто собирался поднять силовой меч, лежавший на коленях.
Вожак зеленокожих поднял силовой коготь и снова зарычал, брызгая кровью и слюной сквозь решетку шлема. Остальные его сородичи бросились вперед, наполняя кратер своими закрытыми броней телами.
В самый последний момент, Калистарий встал и отступил в сторону. Первым взмахом меча он обезглавил ближайшего к нему орка. Движение было столь легким и плавным, что выглядело скорее как танец, нежели чем удар оружия.
Обезглавленный монстр впечатался в стену кратера, выбив из нее еще один кусок гранита.
Орки пытались продолжить свою атаку, но первые из них лишь били по тому месту где только что был Калистарий. Остальные же взвыли от разочарования, увидев, как тот продолжал двигаться. Калистарий скрылся между шасси нескольких сгоревших танков, откуда выпрыгнул на предводителей орков.
Монстр попытался повернуться, чтобы выстрелить, но его тяжелая броня замедляла движения. И, до того, как орк успел поднять свое оружие, Калистрий словно сорвался с небес, мечем пробив его шлем сквозь решетку забрала. Стоило мечу погрузиться в плоть ксеноса, как лезвие вспыхнуло багровым пламенем, и голова орка взорвалась, превратившись в кровавый туман.
Когда тварь упала на землю, Калистарий освободил сияющий меч, и, встав на труп орка, использовал его как трамплин для следующего прыжка. В тот миг, когда он оказался над орками, твари открыли огонь, но Калистарий слился с перекрытием из черного огня (и исчез из виду, в следующий миг снова возникнув на камне, откуда сделал свой первый шаг .
- Их слишком много, - прошипел Антрос, привлекая внимание Рацелуса к огромной толпе зеленокожих, спешивших к кратеру, привлеченных пламенем и стрельбой.
- В этом весь смысл, - ответил Рацелус, кивнув на стилус Антроса. – Записывай и освещай.
Антрос снова сосредоточился на происходящем и увидел, что Калистарий теперь стоял на сломанном столбе, его меч был поднят, а плазменный пистолет поднят для стрельбы по приближавшимся оркам.
Заряды голубой плазмы пролетали сквозь поднимавшийся дым, врезаясь в тяжело бронированных орков и опрокидывая их. Калистарий стрелял со сверхъестественной скоростью, заполняя кратер светом и искалеченными телами. Орки вбегали в кратер во все большем числе, давя друг друга из-за безумного желания убивать, и наконец, из-за перегрева от яростной стрельбы, пистолет Калистария заискрился и отключился. Он отбросил его и спокойно шагнул вперед, дабы сразится с ними в ближнем бою, продолжая рубить, колоть и парировать с такой томной простотой, что, казалось, все происходило в тренировочных клетках на Ваале.
К тому моменту кратер был завален мертвыми зеленокожими. Они заставляли Калистария отступать только из-за своего невероятного количества, продолжая орать и реветь, в бесплодных попытках одолеть единственного врага.
Все еще не демонстрируя ни малейшего признака обеспокоенности, Калистарий сделал шаг назад, взял меч двумя руками и вогнал пылающий клинок в землю. Полосы огня вырвались из земли под ногами орков, кратер наполнили тягучие звуки раздираемой плоти, и тела ксеносов взрывались брызгами кипящей крови. Дымящаяся жидкость была повсюду, когда ряд за рядом зеленокожие взрывались внутри собственных доспехов.
Все вокруг Калистария попадали с насыпи, присоединившись к кучам мертвых сородичей. Калистарий высвободил меч и начал пробираться через изувеченную плоть к тем, кто смог выжить.
- Рацелус, - прошипел Антрос, когда увидел то, что Калистарий не мог. Пока Мефистон готовился уничтожить остатки орков, один из выживших поднял за его спиной свой странный пистолет.
Рацелус покачал головой, так что Антрос мог лишь наблюдать в немом ужасе, как пистолет вспыхнул синим светом и выстрелил.
Калистарий уже рубил уцелевших орков, но словно почувствовал выстрел еще до того, как тот был произведен, попытавшись уйти в сторону. Предвиденье спасло Кровавого Ангела от того, чтобы его голову снесли с плеч, но заряд все равно ударил в плечо с яркой голубой вспышкой. Космодесантник отлетел его в сторону и врезался в основание сломанного столба.
Калистарий вытянул вперед руку с растопыренными пальцами, и монстр изогнулся от боли, прежде чем упасть мешком из размозжённых костей и перемолотой плоти. Еще один орк воспользовался замешательством, чтобы выстрелить в Калистария, в этот раз из большого двуручного гранатомёта. Выстрел из того оружия на столь близком расстоянии был чистым самоубийством. Кратер исчез в колонне из пыли и свистевшей шрапнели.
Когда пыль осела, Антрос увидел, что Калистария вдавило в кирпичную кладку, словно игрушку в мягкую глину. Его черная броня сияла от подпалин и горящих углей, его силовой меч был искорежен до неузнаваемости – клинок был оплавлен до бесполезной массы металла.
Калистарий высвободил себя из камня и стряхнул пыль с лица. Вспышка взрыва привлекла еще большую толпу врагов. Сотни зеленокожих теперь собирались вокруг кратера, ухмыляясь своими огромными, наполненными бивнями ртами и направляя целый лес оружия на покрытого пылью космодесантника внизу.
Калистарий остановился от шока, но не от количества зеленокожих, а от вида собственного уничтоженного меча.
От невероятной ярости, наполнившей его голову, у Антроса перехватило дыхание. Рацелус схватил его до того, как тот упал и уставился на него.
- Что… - начал было он, но в этот самый момент воздух разорвал оглушающий рев, заглушивший даже звуки артиллерии и самолетов.
На руины пала тень, словно нечто заслонило солнце, и Антрос посмотрев кратер, чтобы обнаружить, крик исходивший из горла Калистария. Так же, как и тогда на Термии V, Калистарий был изменен неконтролируемой яростью. Все так же крича, он поднял руки к небесам будто молил облака о помощи.
Все, что мог сделать Антрос в благоговении наблюдать за тем, как небеса ответили на призыв Калистария. Кружившиеся над ним токсичные облака сформировались в огромный кусок серого камня и рухнули с небес.
Когда огромное копье упало на разрушенный город, Антрос закрыл лицо ладонями. От силы удара при падении все вокруг содрогнулось, обрушилось несколько уцелевших башен, поднимая новые стены пыли и огня. Антрос вскарабкался на крыло обрушившейся статуи и посмотрел на улей Гадес. Большая его часть оставалась скрытой от взгляда шлейфами пыли и дыма, но что-то он еще мог разглядеть. Со всех сторон град из камней уничтожал орочьи орды. Однако этот дождь не видел разницы между орками и людьми. Антрос видел, как целые колонны имперской тяжелой техники исчезали под подавшими обломками. Каменный дождь сбил даже отделение Штормовых Воронов.
Вместе с тем, как подобный кошмар рос в своей ярости, рев Калистария становился все громче. Но теперь ярости в нем чувствовался и ужас. В то время, как Калистарий выл в кипящее небо, Антрос почувствовал, как в его разуме расцветают чужие мысли. Это была агония Калистария.
- Сейчас! - сказал голос в его голове. - Сейчас!
Шум в голове Антроса сливался с какофонией снаружи до такой степени, что он больше не мог терпеть. Его рев присоединился к реву Калистария.
Затем, так же неожиданно как началась, сцена исчезла. Антрос споткнулся, упал на пол и увидел, что он снова стоял в Химических Сферах. Ничего из находящегося снаружи крипты рассмотреть было нельзя – он находился внутри купола. Вот только стены больше не были цвета слоновой кости. Замысловатые красные линии пересекли всю сферу, и из них постоянно сочилась странная жидкость. А когда Антрос поднял голову, сильный алый дождь омыл и его лицо. Чтобы снова прозреть, ему пришлось сморгнуть кровь с бровей.
Мефистон был напротив. Он сидел на высоком медном троне, поверхность которого была изборождена тысячами крохотных картушей. Его лицо снова изможденное и смертельно бледное, а одет он в свою обычную багровую броню и робу. Мефистон смотрел на потолок сферы, а один из шприцов у него на броне был снят и лежал у его ног. Емкость была пуста, а глаза Мефистона закатились в орбитах, он обвис на троне словно труп. Антрос подумал, что Главный Библиарий мог и в самом деле умереть. Он весь был покрыт падавшей всюду кровью, густые капли которой попадали и на мерцавший белый пол.
- Главный Библиарий, - прокричал Антрос, вскакивая на ноги.
Рука на плече остановила его.
Библиарий-ветеран кивнул в другую сторону сферы. Антрос увидел, что там материализовался еще один, покрытый точно такими же странными символами, медный трон. Когда тот появился из эфира, на полу проступили узоры из глифов, линий и цифр, растекавшиеся по плитам, словно их нарисовал кровью невидимый писец – багровая сеть, связавшая два стула.
Антрос заметил, что, когда он шел, багровые символы изменялись и следовали за его шагами, изменяя рисунок в ответ на его шаги.
Рацелус пошел в обратном направлении и сел на третий трон, появившийся для него. Пол теперь покрывала сложная сеть из багровых линий и эллипсов, связывавшая три места, словно они были небесным созвездием на звездной карте.
Антрос и Рацелус сидели в тишине, наблюдая за поникшей фигурой старшего библиария. Единственным источником звука оставался кровавый дождь, брызги от капели которого образовывали багровые звезды на мерцавшем полу.
Антрос уже хотел заговорить, но в его разуме пронеся поток видений. Он увидел улей Гадес, но в этот раз он был придавлен огромным весом, и, несмотря на невероятную ярость, текшую в его венах, неспособен шевелиться.
+Всегда одно и тоже, и вместе с тем разное,+ - сказал Мефистон в его голове. Антрос посмотрел на Старшего Библиария, но тот все еще был без чувств. - +Всегда Армагеддон. Но каждый раз я, изменяю детали, пытаюсь узнать значение моей силы, ища истину моего рождения – истинную свою природу+
- Я не понимаю, - сказал Антрос.
+ Нет, ты понимаешь, Лексиканий. У нас в крови есть благородство. Такое благородство. Кровь Ангела. Божественность. Она наполняют наши сердца. Бежит по нашим венам. Наш отец был самым чистым из сыновей Императора, и мы все еще продолжаем его род. Я знаю, ты ощущаешь это, Лексиканий, – веру и ярость, честь и голод, горящие в тебе, так же как и во всех сыновьях Ангела.+
Стены купола разошлись, открыв стену из наполненных кровью глаз: их были десятки и все смотрели на него.
+Кроме меня, конечно же. Я вырвался из проклятья. Истории не лгут. Какой бы яростной не была битва, обычный голод не преследует меня – мои сердца более не бьются вместе с этим ужасающим вожделением. Я избежал рока нашего ордена. Я освобожден и наконец могу доказать наше благородство. У меня есть сила, что бы обратить нависшую над нами мрачную участь – этот медленный, терзающий упадок, эту постепенную смерть.+
Глаза закрылись и стены снова стали гладкими. Когда гротескные изображения исчезли, разум Антроса снова наполнили картины разрушений, показывавшие руины улья Гадес.
+И все же, я возвращаюсь сюда, верный как ход времени, постоянно переписывая момент своего рождения из смерти. Видишь ли, я вырвался из одного проклятья, только для того, чтобы обнаружить другую, более жестокую пытку. Видишь ли, увиденное тобой тогда на Термии было отголоском первой резни в улье Гадес. Но вместо того, чтобы утихать, оно усиливается после каждого повторения. Каждый раз, когда я даю выход своей силе, она становиться более дикой, более опасной. Ее сложнее остановить. Вначале я мог использовать ее как оружие, но, после того, как оружие становиться хозяином, когда я снова становлюсь самим собой, то не помню ничего из содеянного. Все что я знаю – что эту резню устроил я.+
С лязгом керамита Мефистон сел прямо. Его лицо словно веснушки покрывали капли крови, а его волосы приклеились к липкой коже:
- Но я должен контролировать ее, Лексиканий, - сказал он вслух. – Если я смогу обуздать силу, что растет во мне, я стану живым воплощением того, чем может стать Кровавый Ангел. Я стану доказательством того, что мы можем победить проклятье. Ты понимаешь? Если я смогу приручить дар, я могу спасти нас. В варпе нет силы равной той, что дана мне. Это не похоже на те дисциплины, которые мы познаем через изучение. Она не практикуема. Она не изучаема. Она дика и великолепна. Это высвобожденная кровь Сангвиния. Это сила… - его слова растаяли, и он посмотрел на залитый кровью пол. – Я так близок к судьбе, которой лишили Ангела, но если я не смогу обуздать это… Если я не смогу контролировать эту силу, если она продолжить расти в своей ярости, а я не смогу посадить ее на поводок… - он покачал головой, а голос его был наполнен болью. – Тогда лучше бы я умер как Калистарий под теми завалами. Вместо того, чтобы спасти нас, я стану последним похоронным звоном по сынам Ангела.
Мефистон замолк и Рацелус заговорил. Он видел удивление в глазах Антроса и его обычный, сардонический тон исчез:
- Десятилетиями, в этих скрытых камерах я наблюдал за Старшим Бибилиарием. Смотрю за его агонией, когда он снова и снова ставит себя на грань уничтожения, пытаясь найти ключ к своему дару, - он встал со своего стула и пересек комнату, покрывая пол новыми разводами из кровавых знаков. – Но каждый раз нас ожидал провал.
Когда Рацелус достиг стены сферы из рябящей белизны возник медный постамент, высотой по пояс библиария. На легантном постаменте, лежала книга прекрасной филигранной работы: толстый кожаный блокнот, закрытый на металлические застежки. На обложке не было названия, но на ней была оттеснена крылатая капля крови. Рядом с книгой лежали перо и чернильница.
- Я все записываю, - сказал Рацелус. – Каждое слово и действие, которое подводит Старшего библиария к грани, и когда он вот-вот потеряет рассудок… - он кивнул на кровавый шприц на полу, - я возвращаю его.
- Но тогда у вас есть контроль, - глядя на пустой шприц, сказал Антрос.
Мефистон покачал головой:
- Каждый раз мне все сложнее услышать зов Гаюса, - он придвинулся вперед, его глаза изменили цвет, совпадая с сапфировым сиянием в глазах Рацелуса. – Если я высвобожу всю силу что храниться во мне, ничто не будет способно вернуть меня. Так что я привязываю себя словно пса. Всегда сдерживаюсь, – он принялся ходить по камере. – Но эта сила исходит от Ангела! Отрицать это невозможно. И неправильно. Я должен найти силу, чтобы высвободить его полную мощь. Я так долго сдерживал ее, что она начинает поглощать меня изнутри.
Он остановился и посмотрел на Антроса: его глаза пылали, его маска безмятежности забыта.
- Стал бы Ангел показывать мне столь величественную судьбу, но не давать при этом способа обрести ее? Какие испытания он приготовил для меня? Невероятная сила лежит в пределах моей досягаемости, - он вцепился пальцами в воздух, от чего тот запульсировал и закипел. – И я не могу ей воспользоваться.
Он посмотрел в пустоту, и его глаза были полны надежды:
- Но теперь я вижу шанс. Я услышал тот же призыв, что преследует Зина. Кто-то зовет меня на Дивинус Прайм. Что-то ожидает меня там. Что-то, что даст мне ответ. Что-то, что Зин считает не вижу. Но пока я не могу понять, что.

Внезапный несюжетный выпуск.

Таухейтерам посвящается.