Напомнило момент

О немощности разумных психических бурь.

Вторая война за Армагеддон. Взгляд со стороны орков

Солнце к тому времени уже садилось, полыхая алым, как глаз босса, через большие облака вулканического дыма, и из того дыма вышли лучше штуки, какие я только видел. Это были гарганты: целая толпа, появившаяся из пыли, с огромными злобными лицами, из-за которых они были похожи на самих богов. Но какими бы большими они ни были, на таком значительном расстоянии они казались крошечными.

Это и дало мне понимание, в чем тут проблема – что даже самые огромные вещи кажутся маленькими, когда находятся далеко. Так было с Газкуллом. Он, может, и обладал большей мощью, чем когда-либо, но она передавалась через куда большее расстояние. И, если угодно, от этого он был меньше. Я думаю, это одна из причин, почему вы так плохи в битве. Ваш Император – просто какой-то, возможно мертвый, поганец на стуле в половине галактики отсюда, и он даже не кричит на вас через коробку или типа того.

+Оставим это как есть?+ спросил Хендриксен в разуме Фалкс. Даже его фанатизм потух от наплыва богохульства, родившегося в допросе к этому моменту.

Прерываний и так достаточно, – неразборчиво ответила женщина, пытаясь скрыть тот факт, что Макари нечаянно ударил по самой глубокой ее тревоге о положении человечества. – Оставь это.

– На Урке, – продолжил Кусач, не зная о небольшом теологическом кризисе в ее голове, – чтобы оказаться со своими войсками, Газкуллу нужно было всего лишь выйти на балкон. Но будучи запертым Гротсником посреди человеческого города, он с тем же успехом мог находиться на другой планете. Это причиняло ему боль. Газкулл должен был пойти туда, где его увидят. Где он мог лично напомнить толпам, в чем их цель. И где, если уж себя хвалить, они бы увидели мое знамя. Ему нужно было сделать что-то по-настоящему орочье. Так что я подумал о разных тактиках, про какие слышал. И как предложить их так, чтобы не показалось, словно я указываю ему, что делать. В итоге, пока гарганты топали через окрашенную красным пустошь перед нами, я сказал это.

Тут Кусач повеселел, будто слова, которые он собирался перевести, ему очень понравились. Он даже поднял палец, чтобы подчеркнуть свое выступление, и на его крупной груди грязно сверкнули медали, когда он хитро посмотрел на собственного воображаемого Газкулла.

– Ты не думал о полномасштабном наступлении на врага? Всем что есть.

Газкулл этим не увлекался. Говорил, что до сих пор всю войну пытался заставить клановых боссов – всех, кроме, разумеется, Стратугрума – понять, что есть другие тактики кроме лобовой атаки на противника. Но все же, сидя и думая надо всем этим, он только получал головные боли, и, мне кажется, он подозревал, что богам становится скучно. Так что я сказал ему просто сделать то, чего он хотел. Он, в конце концов, был орком. А орки так и должны поступать.

Босс какое-то время молчал. Потом дернул головой вбок, будто что-то только что заметил.

– У меня была идея, – сказал он. – Что я сказал, там, в зале? Про размышления, когда должен заниматься делом? – этого никто не говорил. Я об этом подумал. Но вслух не сказал, так что это было странно. Но вам бы хотелось поправлять Газкулла на этот счет? Так и думал, что нет. Потому я кивнул.

– Мне нужно просто... занять себя. Боги не скажут как, потому что это так очевидно, что я сам должен был понять. Нужно просто делать то, что я хочу. Они будут услышаны через это. И что же я хочу? Думаю, большой атаки. Всем. На юг. Извергаются вулканы, поэтому будет чертовски трудно. И там еще те джунгли... – Газкулл кивнул, сделав решение. – Да. Будет здорово. Очень здорово. Я возьму одного из тех гаргантов и двинусь на юг. Неси знамя.

Я почувствовал облегчение, вроде того, когда перебираешься через забор мека как раз в тот момент, когда сторожевой сквиг уже должен тебя сцапать. С Пророком все было хорошо. Позволить мне дать совет – одно дело, но, последуй он ему, не думаю, что моя вера в него осталась бы прежней. И да, я понимаю, что он в каком-то смысле последовал моему совету. Но он прошел через мозг босса и вышел, как его решение, так что я не указывал, что делать.

Мы отправились на юг. И это было действительно классно. Может, лучшее, что случалось.

Фалкс с усиливающимся ощущением удрученности слушала, как Макари описывал один из самых страшных конфликтов истории человечества так, словно контрактник Милитарум припоминал ту давнюю отличную ночку в увольнении.

Кошмарные экваториальные джунгли Армагеддона, которые бездарный губернатор фон Штраб – веровавший в Имперскую Истину, если такая существовала – счел непроходимыми, оказались для роя орков, собравшихся вокруг Газкулла, игровой площадкой. Макари ухал от радости, рассказывая, как Змеекусы Грудболга проложили себе путь через всю экосистему, в каком-то смысле состоящую из высших хищников. Он говорил о вулканических сверхбурях, будто они были каким-то световым шоу, устроенным только в честь его хозяина, и описывал столкновения с имперскими бронетанковыми колоннами, как веселые потасовки после слишком большого количества выпивки. Отчаяние, вне сомнений, достигло вышей точки, когда Макари добрался до битвы у Разлома Маннгейма, где фон Штраб бесцельно растратил богоподобную мощь Легио Металлика в обреченной контратаке на наступление Газкулла.

Слушать, как почти полное уничтожение Легио титанов низвели до «кучи больших металлических парней, дерущихся кулаками», было удручающе, если не больше, но это также вызвало у Фалкс странный укол зависти. Разлом Маннгейма для человечества являлся причиной искренней скорби. Павшие титаны были незаменимы не только в плане ресурсов, но и духовно: ходячие крепости надежды в расползающейся тьме, где такие вещи являлись более ценными и малочисленными, чем материальные богатства.

И хотя орки потеряли в два раза больше своих устрашающих гаргантов, полное разрушение собственных боевых машин было для них таким же волнительным, как и гибель титанов. «Для них это просто фейерверки», – с горечью подумала женщина. Сломанные игрушки, которые заменят новыми. «Даже проигрывая, – поняла она, со сковывающим внутренности холодом, – они побеждают».

И пока Газкулл продвигал фронт вторжения дальше, орки все равно побеждали. Казалось, вождь наконец-то исполняет желания, поглотившие его на Урке, и по возбужденному состоянию Макари было ясно, что даже с разбитым носом, сломанной рукой и рваной раной на плече, он пребывал в полном удовлетворении, просто вспоминая это.

Источник: Нэйт Кроули. Газкулл Трака: Пророк Вааагх!

Addylyn, the Howling Banshee