Ку! Кин-дза-дза

Давай скажи про кокошник, ДА ПОГРОМЧЕ.

Ты приходиш ка мне и гавариш: "Гхазкгулл, мна нужна справидиливасть!". Но ты ни просиш стриляло, ты ни ареш "WAAAAAAAAAGH", ни абищаиш пастукать врагоф с маими парнями. Ты дажи ни думаешь называть миня варлордом! Неееет, ты просиш пастукать юдишек вместа тибя.

Отрывок из разговора Гхазгкулла Траки с неизвестным эльдарским прихвостнем.

Спасибо Simon Moore за идею.

Братья, вооружайтесь новым пиктом на случай набега поней.

http://forroll.org/index.php?topic=2954.0

Гарри Поттер и Сорокатысячник
Всё началось с метлы. Нет, пожалуй, всё началось со шляпы…
Всем известно, что Распределяющая Шляпа умеет не только болтать разную ерунду. Иногда из неё можно добыть более или менее полезные предметы. В тот день из неё появились две птичьи головы довольно мерзкого вида, покрытые голубыми, как душа Бори Моисеева, перьями. Головы поглядели на окружающих, друг на друга и заговорили одновременно:
- Багрянец берсерка бередит боль боя! - завывала одна.
- Сны, сны, смутные, неверные, от вечера до утра, от рождения до смерти, от Альфы до Омеги только сны, сны, смутные, неверные, - блажила вторая. Заткнулись они тоже одновременно и после недолгой паузы исчезли с паскудным хохотом. Шляпа, естественно, оказалась пустой. Ни один человек в Хогвартсе не понял, что же это значит, и значит ли вообще хоть что-нибудь.
Ручка метлы оказалась выкрашенной в красный цвет. Вот кому-то делать нечего, удивился Гарри. Но поскольку лётных качеств транспорта это не изменило, то он выкинул происшествие из головы. А напрасно…
Пока Гарри Поттер нарезал круги на метле над площадкой для квиддича, в нём что-то незаметно менялось. Мир едва уловимо дрогнул в глазах, немножко закружилась голова – ничего особенного. Хватит, наверно, решил Гарри, но прежде, чем он прекратил своё бесконечное кружение, изменение было завершено.
Багровая тьма застлала глаза, и в этой тьме проявился облик Драко Малфоя – хохочущая, кривляющаяся, наглая рожа.
- Убью гада! – завизжал не своим голосом Гарри и «пришпорил» метлу. Он рванул в сторону кухни и влетел в окно с громом и звоном разбитого стекла и воплем: «Кровь для Кровавого бога!!!» Оценить эффектное появление мстителя было некому: в кухне не наблюдалось ни души. Зато на разделочном столе лежало оружие. Как раз такое, какое нужно – сверкающая багряными отблесками алебарда с благородно изогнутым полумесяцем лезвия и удобным недлинным древком. На самом деле это была сечка для капусты, но Гарри сроду не видел ни того, ни другого, и различить их не мог.
Приземлившись, он бросился к столу, на котором сияло это смертоносное чудо. Нет, такое оружие нельзя просто так схватить, как какой-нибудь нож. С таким оружием надо обращаться почтительно… Гарри осторожно, с поклоном взял алебарду. Затем преклонил колено и поднял её на вытянутых руках над головой.
- О благородное оружие! – задохнувшись от волнения, сказал Гарри, – нарекаю тебя Улыбкою Смерти и клянусь не выпускать из рук до тех пор, пока не воцарится Хаос во всей Галактике. Кровь для Кровавого бога! Черепа к Трону Черепов!
И он коснулся губами её сверкающего лезвия.
А вот теперь можно и поквитаться с этим уродом Малфоем! Вскочив на ноги, Гарри вновь оседлал метлу и вылетел в разбитое окно.
Искомый урод обнаружился не сразу. Возможно, потому, что Гарри отвлёкся. Ему вдруг пришла в голову замечательная мысль – разобраться с гриффиндорцами за объявленный когда-то бойкот. Трижды заходил он на добычу, как штурмовик на цель. Трижды попробовала крови Улыбка Смерти. Три головы бросил Гарри в центр игровой площадки, прежде, чем бестолковые сокурсники сообразили, что их убивают. Ученики метались между строениями, как мыши в амбаре, в который забрался кот. Гонять их – немалое удовольствие, решил Гарри, но надо отыскать Малфоя. Непременно надо отыскать.
Откуда выскочила Минерва МакГонагалл – он не заметил. Декан факультета швырнула в Гарри какое-то заклинание.
- Старая дура! – адски захохотал он, - что стоят твои заклинания против ярости Кхорна! Кровь для Кровавого бога! – и одним взмахом алебарды снёс глупой тётке голову. Однако не следует упускать из виду главную цель. Гарри спешился, бросил метлу и помчался искать Малфоя.
Он обшарил едва ли не всё здание Хогвартса, рубя по дороге в лапшу всех, кто попадался. Лезвие Улыбки Смерти покраснело, а древко стало влажным и скользким от крови. Нехорошо, подумал Гарри, рука может соскользнуть в самый неподходящий момент.
Драко Малфой обнаружился в туалете Плаксы Миртл. Боя не получилось. Этот трус пытался спрятаться в кабинке, откуда Гарри его и вытащил. Взлетела и опустилась Улыбка Смерти…
Полный ярости и восторга, он промчался по коридорам, забрызганным кровью, мозгами и прочими тканями, держа в одной руке оружие, в другой – голову врага. Выбежав на середину двора, Гарри вскинул к небесам оба предмета и закричал:
- Кровь для Кровавого бога! Черепа к Трону Черепов!
И в этот момент ворота школы рухнули. В проёме стоял воин, одетый в жёлтый с чёрным доспех. Гарри Поттер узнал в нём Волдеморта. Вернее – молодого Тома Редла. Узкое, аристократически-бледное лицо воина было спокойно и бесстрастно, чёрные волосы, собранные в «хвост», развевались мрачным султаном на ветру. В руке он держал крозиус арканум.
- А, Хонсю! – рассмеялся Гарри, - привет, полукровка! Я всегда говорил, что рано или поздно ты переметнёшься на другую сторону. Нет в тебе истинного духа Железных Воинов. Что, кровь Имперских Кулаков заговорила? Или ребята Дорна предложили тебе кусок жирнее?
Редл (или Хонсю?) не ответил. Одним прыжком он преодолел разделяющее их пространство и коротко, без замаха двинул Поттера крозиусом в лоб.
Мир исчез в ослепительной вспышке безумно-белого света…
…Ручка метлы была выкрашена в красный цвет. Гарри осторожно потрогал её, посмотрел на красное пятно на пальце и сердито фыркнул. Наверняка это Гермионе пришла в голову гениальная мысль покрасить его метлу такой ядовито-красной, липкой, медленно сохнущей краской. Хорош бы он был, взявшись за ручку! Ведь никаким растворителем не отмоешься! Да и цвет жутковатый – на кровь похоже. Кровь для Кровавого бога… Гарри устыдился на мгновенье – когда же я фигурки докрашу – но слабое, неверное эхо памяти о чём-то восхитительном и страшном уже исчезло.
В Хогвартсе всё было по-прежнему. И лишь на воротах темнела надпись, которую нельзя было ни закрасить, ни сошлифовать, ни свести магическими способами.
Надпись гласила: «Гидра Доминатус».