Единение несущую

Ирония, что примерно так все и произошло, просто уже в 42 миллениуме.


Жиллиман никогда не читал лежавшую в шкатулке книгу. Он отказался от этого в те времена, когда она была впервые напечатана. Никогда не принимавший подобного решения в отношении любой другой книги, её он демонстративно игнорировал. Тогда в эпоху Просвещения Жиллиман всегда считал себя, одним из самых рассудительных примархов. Он был человеком познания, рациональность стала его первым и последним убежищем, и всё же он открыто порицал эту работу. Почему? Он сделал так, чтобы угодить Императору, как и всё, что он тогда делал, но это не было единственной причиной. Он должен был составить собственное мнение. Он должен был прочитать аргументы и рассмотреть их, а не отклонять. Кредо Имперской истины, которого он так упорно придерживался, было именно что кредо. Оно было испорченным и в значительной мере основано на лжи.

Его отказ представлял собой просчитанное оскорбление. Они с Лоргаром никогда не сходились во взглядах. Жиллиман был рационалистом, Лоргар – искателем метафизических истин. Вера была его способом мышления, и Жиллиман презирал её. Манера войны Несущих Слово раздражала его. Как мелочно с его стороны. Он знал, что, отвергая верования брата так резко, он ускорил конец всего, во что верил Император.

Декларативно верил, поправил себя Жиллиман. У него никогда не было возможности поговорить с Императором о правде. Война помешала этому, а когда она закончилась, Император оказался за пределами общения. Только один раз по возвращению на Терру Жиллиман находился в Его присутствии, и получил от создателя нечто большее, чем молчание.

Он вспомнил о встрече, как часто делал, всё ещё не способный примирить то, что, как ему казалось, он увидел, с тем, что должно было быть возможным.

“Возможно, – подумал он, – я не прочитал её, потому что боялся, что Лоргар прав”.

Как я могу знать, не прочитав её? Его беспокоило не то, что он обидел Лоргара, а то, что он отказался от своей интеллектуальной строгости. По-своему он был таким же фанатиком, как и Лоргар.

Теоретически я должен это исправить. Практически я должен это прочитать.

Жиллиман открыл крышку шкатулки. Книга была тонкой и лежала в неглубоком отделении, по-прежнему омываемая светом стазисного поля. Она была старой, почти такой же старой, как и он. Вместе они были реликвиями другой эпохи, потерянными во времени вещами.

....

Он взял её. Кожа была сухой и отслаивалась. Бумага пахла, как и должна пахнуть старая бумага: затхлой резкостью, запахом скрытой мудрости и умирающих воспоминаний.

Спустя десять тысяч лет после того, как Лоргар Аврелиан коснулся пером бумаги, чтобы написать этот трактат, Жиллиман начал читать его.

Возрадуйтесь, ибо я принёс вам славную весть.

Бог среди нас.

Такими были первые две строки Lectitio Divinitatus.

Эээ ладно, я понял

Ночники:

Через 48 часов население вашей планеты будет удалено. Спасибо, что выплатили десятину в этом году!