Девушка в трусиках

Она не могла уйти. Она не могла уйти вот так. Она была слишком сильной, слишком нужной для всех, чтобы исчезнуть так внезапно. Она была благословлена Четвёркой! Она не могла умереть так.
Внезапно он понял, что больше не может сдерживать слёзы. Он рухнул перед её сожжённым телом и зарыдал. Он, прославленный воин культа, убийца невинных, плакал из-за всего лишь одной мёртвой женщины. Жалкий слабак, позорящий воинства Хаоса.
Это совершенно точно был самый человечный поступок, что он совершил за долгие годы.
Он не знал, как долго он стоял на коленях в пыли, но вдруг тяжёлая перчатка утешающим жестом коснулась его плеча, он ощутил чьё-то невероятно могущественное присутствие за спиной. Обернувшись, он увидел одного из своих повелителей, преклонившего колено рядом с ним. Глаза древнего воина были печальны, но полны мудрости и понимания. Он ещё мгновение смотрел на павшую девушку перед ним, прежде чем обратить внимание на культиста.
- Ты был близок с этой потерянной душой?
Несколько мучительно длинных мгновений спустя культист прошептал:
- Да, Повелитель. Она и я... Мы нравились друг другу. Я надеялся, что мы смогли бы стать ближе после этой кампании. Но теперь... Теперь этого никогда не случится.
Культист зарыдал вновь, ему было плевать, что он так непростительно демонстрировал жалкую человеческую слабость перед одним из своих господ. Сейчас ему было плевать. Она мертва, и теперь все его надежды - не более чем бесцельные, бесплодные мечты.
- Не плачь, дитя. - проговорил Повелитель, его глубокий голос успокаивал, странным образом контрастируя с кошмарным обликом. - Пусть её смертное тело сожжено дотла, душа её ныне в руках Богов. Они достойно наградят её за верную службу и однажды обязательно дадут шанс отомстить Империуму, который отверг и предал её. Империуму, что предал нас всех.
- Месть... - культист поднялся с земли и прошептал, - Да, Повелитель, я желаю мести больше всего во вселенной!
Господин улыбнулся, обнажая полный рот бритвенно-острых зубов.
- Не волнуйся, дитя. У тебя будет шанс на месть уже очень скоро. Наши успехи здесь уже привлекли сюда целый батальон Гвардии и несколько орденов моих наивных братцев. Иди же, готовь им сюрпризы. Тёмные Боги жаждут ещё один мир, и нам потребуется много материала для жертвоприношений.

Ну почему к Тёмным Храмовникам няшные девочки так и липнут? Они же злые, вечно в крови, бесконечно хрипят проклятия еретикам, мутантам, предателям, ксеносам. Чуть, что не так, сразу разорвут напополам. Но стоит им высадится, и целые толпы лолей вылезают из убежищ, и бегут к ним, с цветами, кусочками всякой еды и прочими дарами. Дерутся чтобы прикоснуться к испещрённой следами вражеского огня силовой броне, ещё покрытой слоем крови еретиков, прыгают, визжат когда их могучие пальцы стискивают тощие девичьи попки. Что за несправедливость? Я могучий, Ультрадесантник, мои подвиги ничуть не менее прославленны чем подвиги любого равного мне по положению брата из Чёрных, но ко мне ни разу за два века, ни разу не подошла ни одна, самая завалящая жируха! Я чищу броню, пользуюсь освежителем, слежу что-бы филигрань на доспехах не потускнела. А они всё равно бегут к этим покрытым кровью и внутренностями, чудовищам. Я бы привел девочку в свою келью, прочитал ей стихи, рассказал о красоте космоса, поведал о великолепии закатов и рассветов, мы бы рассуждали о философии и величии Императора, дегустируя лучшие столетние вина. И никто не хочет. Вот сегодня, побили мы еретиков, и решил я пройтись по улицам города, запечатлеть в памяти величие нашей победы и горечь цены, которой она досталась. Иду я, и вижу Храмовник навстречу! А рядом с ним, прижимаясь хрупким тельцем к броне, прекраснейшая дева с глазами цвета моря на рассвете. Такая хрупкая, беззащитная, такая красивая, что у меня дар речи пропал. И что я слышу? Храмовник идёт и говорит этому прекраснейшему дитя Императора: "Ну, блядь, я блядь, суку эту ксеноскую за хуец его беру, и ебалом об стену ХРЯСЬ! Только кишки полезли, а потом повернусь и как переебу его дружков, только кишки полезли, а потом блядь, как заору «ЗА ИМПЕРАТОРА, мочи прыщеблядков!». Разве можно такое девушке, чистому созданию Императора говорить? А она идёт и улыбается, и глазки блестят, и так влюблённо на него смотрит. Не понимаю я девушек. Одинокий Ультрадесантник.