оператора печей

Сага о предводителе Красных Корсаров Гуроне Черное Сердце

Говорят, однажды Гурон Черное сердце решил вспомнить юность, и заняться тем, что у него в свое время неплохо получалось. А именно – похищением людей. У предводителя Красных корсаров слово никогда не расходилось с делом. - и первой жертвой стал не кто-нибудь, а сам пресветлый магистр Ордена Кровавых Ангелов - Данте.
Ни сам Данте, ни его почетная стража для Гурона интереса не представляли (особенно после того, как он узнал, что от Ордена Кровавых Ангелов практически ничего не осталось), но вот золоченый доспех Магистра произвел на Черное Сердце неизгладимое впечатление. Оставив броню Данте себе, Гурон отправил ошалевших от такого развития событий Кровавых Ангелов назад, на Ваал…
Этот день вся крепость-монастырь Кровавых Ангелов запомнила надолго.
Сначала у самых ворот обители открылся варп-портал, из которого выпала почетная стража - личная охрана магистра Ордена пресветлого брата Данте. Самого магистра с ними не было. Пока Ангелы поднимались с земли, отряхивались и уныло брели к воротам, портал закрылся, и воцарилась зловещая тишина.
Весь Орден знал, что Данте вместе с почетной стражей были похищены Красными корсарами - и у братьев сжимались оба сердца, когда они представляли, что может произойти с их магистром, оставшимся во власти супостатов...
Зловещая тишина продолжалась около получаса. По истечении этого времени портал с грохотом открылся снова, и из него кубарем вылетел высокий мужик, прибарахленный только в собственную длинную черную шевелюру.
Вылетев из портала, который закрылся у него за спиной, мужик начал ломиться в ворота и орать, чтоб его впустили, потому что он - здешний магистр...
Стража, ни разу не видевшая Данте не то, что без доспеха, но даже без маски, засомневалась, стоит ли открывать ворота...
Библиарий Мефистон в отсутствие Данте остался в Ордене за старшего, и покидать этот удобный и почетный пост ему очень не хотелось. Поэтому, когда его позвали опознать непонятного субъекта, выдающего себя за пропавшего магистра, библиарий замахал руками и сказал "Нет, нет, что вы, издеваетесь, что ли? Наш магистр повыше был и с перламутровыми пуговицами..."
Пришлось страже прогнать незнакомца. Поскольку тот был велик ростом, внушителен статью и с первого взгляда вселял уважение, несмотря на непотребный вид, даже пинками от ворот его гнали с каким-то внутренним благоговением.
Некоторое время спустя, старший капеллан Лемартес вывел из обители очередную порцию скаутов, для общеукрепляющей пробежки по сильно пересеченной местности. Все шло отлично, пока учебно-тренировочная процессия не наткнулась на мрачного черноволосого, совершенно голого типа, сидящего на камне в позе древней – еще доимперских времен - статуи Мыслителя. Лемартес хотел-было использовать незнакомца для практикума по стрельбе, но что-то в нем показалось смутно знакомым... Водрузив поверх маски-черепа круглые очочки, капеллан всмотрелся, и с ужасом (а напугать Лемартеса было ой как непросто) узнал своего магистра, Данте.
…Потом, уже в обители, некоторые особо невезучие бойцы почетной стражи могли наблюдать, как брат-капитан Тихо, капеллан Лемартес и дредноут Фуриозо сообща удерживали магистра, который в свою очередь рвался в сторону главного библиария, крича "Я те воротник-то пообрезаю!"
Мефистон, стараясь не очень меняться в лице, уверял, что "Не признал, потому что уж очень у магистра вид был... непривычный".
Но от перламутровых пуговиц на доспех ему отделаться все же не удалось.
К большому огорчению Гурона, доспех Данте не пришелся ему впору – особенно в талии. Поэтому Черное Сердце предложил выгодное ( для него, разумеется) дельце – он возвращает Кровавым Ангелам священную броню их Магистра, а те ему платят наличностью. Наличности у благородных Астартес отродясь не водилось, поэтому сошлись на том, что Гурону отдадут сделанные братьями Ордена скульптуры, картины и церемониальное оружие, обильно украшенное драгоценными камнями..
Из вырученного Гурон устроил в своих покоях то, что считал «шикарной обстановкой». То есть попросту более или менее равномерно распределил все полученное в пределах одного помещения. К сожалению, у лидера Красных Корсаров не было ни вкуса, ни чувства меры...
Поэтому следующей жертвой похищения стал Магистр Ордена Расчленителей Сэт.
Отобрав у него и у его десантников оружие и доспехи, Черное Сердце расслабился, думая, что дело в шляпе, то есть в шлеме, и стал ждать посланников с выкупом. Сэту была предоставлена полная свобода действий – в конце-концов, если он с голыми руками полезет в драку, в мире станет всего лишь на одного Магистра меньше. И никаких особенных последствий эта потеря иметь не будет – ведь это же не Данте, за которого могут обидеться все Ордена-преемники сразу.
Прошел день, прошел второй… Гурон заподозрил неладное, когда однажды утром столкнулся с совершавшим утренний моцион Магистром в коридоре. Не терпящий каких-либо ограничений и условностей, свободолюбивый, как и все его братья, Расчленитель гордо фланировал в трусах-дубленке (говорят, первое явление Сэта произвело фурор среди поклонявшихся Слаанеш десантников хаоса). Могучую грудь украшали сверкающие стеклянные бусы, в руке был зажат окорок грокса.
- А некисло ты устроился. Тока скучно тут у тебя, тоскливо... Ни подраться, ни поохотиться по-нормальному... - и тут взгляд Сэта зажегся таким неподдельным интересом при виде семенившей за Гуроном Хамадрии, что сразу стало ясно, на кого в ближайшее время может открыть охоту Магистр. Испугавшись, Хамадрия тут же забралась на бэк-пэк Гурона, откуда испуганно таращилась тремя глазами на скверно ухмылявшегося Расчленителя.
После этого неприятности посыпались на Гурона, как из рога изобилия. У Расчленителей в целом и у Сэта в частности оказался совершенно невыносимый характер. Они доводили до слез чумных десантников, глумились над нойзмаринами (у одного подающего большие надежды чемпиона от такого стресса отсохли тентакли, бедняга приобрел жалкий вид, и утешить его смогли только совместные старания отделения демонетт), съедали все, что только мог переварить Астартес…
Со дня встречи с магистром Расчленителей закончилась спокойная жизнь и у Хамадрии. Каждый раз, видя Сэта, она одним прыжком взлетала на бэк-пэк Гурона и, вся подобравшись, сидела, ожидая окончания разговора. Разговор обычно получался коротким. Расчленитель произносил, обращаясь к Гурону: «Здрав будь, ренегат!», потом переводил взгляд на Хамадрию, ухмылялся, показывая клыки, и говорил: «Здорово, дичь!».
Наслушавшись таких речей, Хамадрия, которая и раньше не отличалась безрассудной смелостью, окончательно одурела от страха. Теперь она соглашалась ночевать только в спальне Гурона, и исключительно свернувшись на груди хозяина поверх одеяла. Во сне варпова тварь дрыгала лапами, словно убегая или отбиваясь от кого-то ужасного. Гурон, пару раз получив размашистую оплеуху с когтями, просыпался и начинал будить Хамадрию. Та, не разобрав спросонья, что происходит, пронзительно верещала и пыталась укусить его… Последователи Слаанеша, служившие под началом Черного сердца, слыша несущийся из спальни визг Хамадрии и голос Гурона: «Тихо! Ну, что же ты орешь-то так? Ничего ведь страшного не происходит…», многозначительно переглядывались и качали головами…
Во всех передвижениях Хамадрия сопровождала хозяина – но через некоторое время она сочла езду на бэк-пэке недостаточно безопасной. Утром она дожидалась, когда Гурон облачится в доспех, и после этого влезала к нему за пазуху. Большую часть времени Хамадрия дремала, убаюканная ровным биением двух сердец, но ее пробуждения доставляли Гурону немало неприятностей – предводитель Красных корсаров очень боялся щекотки, а Хамадрия, проснувшись, сначала вытягивала лапы и растопыривала когти (которые почему-то всегда проезжались по ребрам Черного сердца), а потом начинала вертеться, устраиваясь поудобнее…
И вот в один прекрасный день на связь с Гуроном вышел сам Абаддон Опустошитель. Гурон уже давно ждал этого разговора, потому что перспективы участия в Тринадцатом Черном крестовом походе даже по самым приблизительным оценкам сулили ему как минимум удвоение имеющихся капиталов. Когда пикт-экран засветился и на нем возникло лицо Опустошителя, Хамадрия спала у хозяина за пазухой.
Гурон начал переговоры… И как раз в тот момент, когда стороны, поговорив о варп-штормах, милости Богов и обматерив ложного Императора перешли к обсуждению по-настоящему важных вопросов, варпова тварь пробудилась и начала потягиваться.
Лорд-командир Черного легиона увидел, что его собеседник на середине фразы о продолжительности времени, в течение которого Красные корсары получат право грабить захваченные вражеские города, закусил губу и начал дергаться и подпрыгивать на месте.
Опустошитель сделал вид, что ничего не замечает, и продолжил разговор.
- Я предлагаю трое стандартных суток.
- Хи-хи-хи-хи-хи… - ответил Гурон, не прекращая дергаться. – Ой… перестань… Прости, Опустошитель – это я не тебе…. Трое су… хи-хи-хи-хи-хи… Мне кажется, маловато. Ведь не деревни какие-то захватывать будем… хи-хи-хи-хи-хи… Подольше бы надо….
Абаддон мрачно посмотрел на дергающегося и заполошно хихикающего предводителя Красных корсаров, буркнул:
- Я подумаю. Мы это потом обсудим. – и прервал связь.
Гурон открыл рот, чтобы ответить, но увидел, что отвечать уже некому. Пару секунд он безмолвно смотрел на темный экран – а потом треснул обеими руками по панели управления так что в разные стороны полетели куски пластика и, зарычав от ярости, полез за пазуху.
Хамадрия упиралась, раскинув лапы, но Гурон дернул ее так, что варпова тварь поняла – дальнейшее сопротивление приведет к тому, что ей оторвут голову, и позволила вытащить себя наружу. Увидев прямо перед собой перекошенную от злости физиономию Черного сердца, Хамадрия прибегла к трюку, который обычно берегла на крайний случай, и притворилась мертвой - закатила все три глаза, свесила лапы и вывалила на сторону длинный розовый язык.
- Задрыга! – заорал Гурон. – Из-за тебя, глисты нурглетской, такой контракт прослаанешил!!! Абаддончик же тупой, как пробка – решит, что я демоном одержим, и не будет со мной дела иметь! А все ты, ур-родина!!!!
Хамадрия на секунду приоткрыла один глаз, втянула язык, отчетливо произнесла:
- А по мне так – фиговый это контракт, хозяин. – после чего вернулась в притворно-неживое состояние.
Никто с Кретации не пытался выйти на связь, чтобы узнать что-нибудь о судьбе Магистра Сэта. Зато как-то утром Гурон, надевая свой доспех, обнаружил в ботинке сжавшуюся в клубок Хамадрию.
-Его тут нет? - испуганно прошелестела Хамадрия, мелко дрожа и глядя расширенными от страха глазами. Зарычав, Гурон отбросил ботинок в сторону и выбежал в коридор.
-ВОООН!! ВООН ОТСЮДА, БЕЗДЕЛЬНИКИ И ТУНЕЯДЦЫ!
Но вернуть Магистра Сэта и почетную стражу обратно на Кретацию оказалось гораздо сложнее, чем похитить их. После долгих переговоров сошлись на том, что Гурон отдает Расчленителям десять отрезов красного ситцу, два гроксовых окорока и пять эльдарских камней душ, а те забирают Сэта обратно. После возвращения Магистра домой, Гурон, мучаясь головной болью, и ругая себя за некстати взыгравшую жадность, возлежал на кровати. Рядом с ним суетилась Хамадрия - она пыталась облегчить страдания хозяина, накладывая на аугметизированную голову Черного сердца компресс: опускала полотняный платочек в глубокую миску с водой, ловко отжимала его (лапки Хамадрии с тремя тонкими цепкими пальцами подходили для этого как нельзя лучше), и накладывала на чело командира Корсаров. Всякий раз, когда холодная ткань опускалась на кожу Гурона, Хамадрия вздыхала:
- Жениться бы тебе, хозяин...
После такого провала предводитель Красных корсаров действительно нуждался в срочном утешении – поэтому следующей жертвой открытой Гуроном кампании по киднеппингу стал магистр Ордена Темных Ангелов Азраил.
Черное Сердце был много наслышан о богатствах, которыми славился этот Орден, об их пресловутой деловой хватке, хозяйственности и бережливости. Посидев вечерок над разведданными, Гурон пришел к выводу, что лучшим способом поимки Азраила станет ловля на приманку. В качестве наживки корсарам было велено изготовить большую партию лепешек из пресного теста. Десантники пожимали плечами и строили различные гипотезы (парочка даже дошла до ушей самого Гурона, что его несказанно позабавило), но приказание выполнили. Приманку погрузили на один из немногих прилично выглядевших кораблей (вольный торговец "Ицхакус Рабинус", захваченный когда-то от нечего делать) и отправили вместе с делегацией Корсаров на Калибан.
План Гурона оказался вполне действенным. "Рабинус" вышел из варпа и немедленно сообщил, что многоуважаемого магистра Азраила на борту ждет чрезвычайно ценная посылка от торгового общества Сегментум Обскурус, подлежащая передаче лично в руки. Прознав о такой халяве, Азраил немедленно примчался на борт, где его торжественно провели в комнату с грузом, в которой, не мудрствуя лукаво, и заперли. Как только защелкнулся последний замок (43-й по счету), корабль с такой скоростью рванул из системы, что его изображение отпечаталось на сетчатках у операторов на постах наблюдения несмотря на все защитные экраны и многократную ретрансляцию.
Когда по прибытии на базу Гурон лично открыл отсек, его взору предстал магистр Темных Ангелов, дожевывающий последнюю лепешку. Азраил поднял свой взгляд на командира Красных Корсаров, и, проглотив оставшийся кусочек, сказал:
- Таки скверная у вас маца, уважаемый!
У Гурона сразу же появилось дрянное предчувствие. "Гостя" привели в рабочий кабинет Гурона, с точки зрения Черного Сердца обставленный с примерной скромностью (ну, подумаешь, статуи, подумаешь, картины - во всем кабинете не нашлось бы ни единого кусочка благородных металлов – кроме, разве что, тех, что носил хозяин кабинета) и усадили в просторное кожаное кресло (кожу спустили с огрина, так как цельной шкуры простых смертных на мебель, способную вместить седалища Гурона и его подчиненных, не хватало). "Гость" с интересом осмотрелся и спросил:
- Ну и шо ви хотите этим добиться?
- Хе. Известно, чего. Выкупа, причем немаленького. Из достоверных источников мне стало известно, что ваш Орден очень богат...
- Ой-вэй! Погодите, пожалуйста! Ви хотите взять выкуп за меня с моего Ордена, так?
- Разумеется. Ну не с Адептус Администратум же.
- Боже ж мой, эти, - Азраил поморщился, - не дадут даже ломаного кредита за жизнь самого Императора, если ви им не предоставите счет-фактуру в трех экземплярах. Нормальные люди так дела не делают.
- А как же делают? - с раздражением спросил Гурон, которого болтливость пленника начинала втайне нервировать.
- А, вот мы таки наконец подходим к делу! Это не просто, а очень просто...
...Через два с половиной часа Гурон понял, что попал в такой переплет, по сравнению с которым памятный выстрел из мельтагана на Бадабе казался сущим пустяком. Мало того, что Азраил в конце лекции заломил огромную цену за раскрытие секретов своего мастерства - он еще и поставил бывшего Тирана Бадаба в известность, что орден Темных Ангелов в его, Азраила, лице, в свое время выкупил по дешевке долг некоего магистра Астральных Когтей перед Империумом - и теперь, согласно принципу преемственности, Гурон должен ему, Азраилу, всю положенную сумму плюс набежавшие за прошедшие десятки лет проценты. Черное Сердце уже было отчаялся, решив, что для покрытия долга ему придется продать все, включая коллекцию скальпов и Хамадрию, как вдруг Азраил предложил быстрое решение проблемы:
- Я-таки понимаю ваши трудности, и, шобы мы с вами расстались как честные люди, предлагаю списать долг в качестве выкупа за меня. Ах, да, и кораблик тот, на котором меня привезли, пойдет на погашение процентов - уж очень он мне понравился.
Гурон поспешно согласился и приказал проводить гостя до ангаров. У самого трапа челнока Азраил доверительно шепнул:
- А Данте ви зря отпустили, ой зря... Его ж можно было загнать Фабиусу Байлу на опыты за приличную сумму... Ну да воля ваша, будьте здоровы, не кашляйте, хе-хе-хе...
Провожая глазами улетающий обратно на Калибан "Рабинус", Черное Сердце вздохнул с облегчением и сказал одно лишь слово:
- Женюсь!

Войска Некронов (ч.2)
Первая тут.

Триархические преторианцы
В некронских династиях преторианцы несут ответственность за поддержание правил Триархии, они следят за тем, чтобы войны и политические действия в равной степени проходили согласно древнему кодексу битвы. Фактически они стоят вне политических структур и имеют право и способы принуждения к осуществлению их воли, если поступки будь то лорда, владыки или даже фаэрона нарушают заветы старины. Кроме того, триархические преторианцы имеют другую вышестоящую задачу: они отвечают за то, чтобы династии некронов никогда не исчезли и чтобы их свод законов и правил не пропал во тьме. Первый пункт им выполнить не удалось. Война в небесах, в сущности, уничтожила династии некронов. Хотя триархические преторианцы сражались на передовой в том катаклизме, их стараний не хватило. Этот позор тяжким грузом лежит на выживших, что и заставило их отказаться от гибернации. Когда потухли последние очаги Войны в небесах, оставшиеся триархические преторианцы ушли к древним центрам власти у северного края галактики, оберегая все возможное по мере своих сил от возмездия эльдар.

В своих тайных крепостях триархические преторианцы разрабатывали планы действий на много тысячелетий вперед, на тот день, когда некроны восстанут, чтобы вновь править галактикой, и снова станут руководствоваться законами старины. И все же они знали - есть большая вероятность того, что непроверенная стазисная технология подведет, и их спящие сородичи никогда не проснутся. Именно поэтому триархические преторианцы отправились странствовать по всей галактике, притворяясь грозными на вид богами на несчетных примитивных мирах. Они насаждали законы некронтир легковерным первобытным цивилизациям, формируя культуры согласно их собственным представлениям. Немногие расы полностью вняли учениям триархических преторианцев; большая часть была уничтожена войнами, природными катастрофами или мстительными предвестниками мира-корабля Алайток, которые всегда стремились помешать успешному выполнению миссии триархических преторианцев. Несмотря на это, фрагменты знаний Триархии и некоторый археотех сохранились на мирах, где не ступала нога некронов многие тысячи лет.

Теперь, когда все большее количество некронов пробуждается ото сна, триархические преторианцы увидели шанс вычеркнуть из истории их неудачу. Они путешествуют по галактике от одного мира-гробницы к другому, воссоединяя разрозненные части некронских династий. Это долгий и бесконечно замедляемый процесс, ибо галактика невообразимо громадна, к тому же информация о месторасположении многих некронских миров утрачена, но у триархических преторианцев достаточно терпения на поиски и пылающей решимости для доведения своего дела до конца. Как только с миром-гробницей выходят на контакт и передают в новообразованные династии, воинство триархических преторианцев остается на этой планете навсегда, дабы руководить ее протоколами и защищать. Таким образом, формации триархических преторианцев зачастую можно увидеть как на передовой линии обороны в битве против захватчиков, так и в кампаниях по восстановлению власти. Ни один представитель знати не станет отказываться от подобной поддержки, даже будь у него такая возможность, потому как огромный возраст совсем незначительно повлиял на боевые навыки отрядов триархических преторианцев.

Они нечасто сражаются в первых атакующих эшелонах, предпочитая парить над полем брани на антигравитационных модулях. Они внимательно наблюдают сверху за ходом битвы не только ради выжидания момента, в который их вмешательство возымеет набольшее воздействие, но также следят за действиями врага. Хотя триархические преторианцы разделяют привычное презрение некронов ко всем другим расам кроме своей, они всегда бдительны с противником, что отмечен их влиянием тысячи лет назад, и иногда они провозглашают таких существ достойными врагами, против которых следует соблюдать кодекс битвы. Это может сорвать планы командующего армией - подобные нюансы являют собой нежеланное препятствие ведению битвы - но только самоуверенный немесор в действительности не посчитается с пожеланиями триархического преторианца таким наглым образом.

Итак Братья и Сороритас, а так же бойцы ИГ, несколько российских писателей (не Лукьяненко) решили сделать собственную книгу по Вахе. Суть сугубо некоммерческий и от того бесплатный проект. Короче то что и является фэндомом в чистом, незамутненном коммерцией виде. Авторы будут выкладывать в своем ЖЖ по одной главе каждую неделю, срач, глумление, а так же поиск и указание на неточности и ошибки приветствуются, адрес ЖЖ в конце текста. По их просьбе выкладываю текст первой главы с авторской аннотацией, которая многое объясняет.

Игорь Николаев. Гарнизон

Для чего нам это надо? Скажу за себя.
Во-первых, мне нравится сама по себе конь-цепция Вархаммера как поле богатейших возможностей. Но при этом весьма удручают новеллизации, которые попадались для чтения. Возможно то были скверные переводы, возможно просто не фартило, но... Кроме того мне не нравятся сверхчеловеки и космодесант в целом. Поэтому я решил пойти по самому простому пути - сделать свой Вархаммер с сеновалом и сельскими девчонками.
Во-вторых, в описании я намерен потренироваться в некоторых нюансах писательского мастерства. Интрига, персонажи, просто техническая работа по составлении текста. Пригодится.
В-третьих, это простой и понятный пиар. Все участники так или иначе заняты в разном творчестве, поэтому известность и слух по всей Руси великой нам всегда полезен.
По ходу пиесы мы стараемся придерживаться традиции и каноничных вех, но при этом все-таки оставляем за собой право на определенную творческую импровизацию, во благо интриги и истории.
Отдельно следует оговорить, что "Гарнизон" есть неофициальная история, основанная на сеттинге Вархаммер 40.000, без разрешения Games Workshop, и все упомянутве в тексте термины, принадлежащие GW, суть их копирайт.
История пишется и публикуется в сугубо любительском порядке, без какой-либо коммерции и извлечения дохода.

Ну, вот и все, пожалуй. Повторюсь, денег не просим (ибо низя), издать это вряд ли удастся, так что лучшей наградой нашему труду будет ваше внимание, перепосты и прочие поглаживания ЧСВ, приятные и угодные писателям земли русской.
Первая глава вводная и БОЛЬШАЯ, дальше будут все-таки поменьше.

«Армейское подразделение, желающее выжить в качестве боевой единицы, должно состоять из солдат, готовых умереть.»
Л.Гумилев, ориентировочно 800.М2, философ Древней Терры

«Страшишься угаснуть, боишься болезней?
Желаешь нарушить природы закон?
Болезнь станет другом, хворь будет полезной, -
Лишь к Дедушке Нурглу приди на поклон!»
(запрещенная песня-считалка, класс 1А согласно индексу Взыскания и Кары)


Часть первая
База 13

От начала времен люди знали, что рядом с их знакомой, обжитой и познаваемой вселенной скрывается иной мир – враждебный, полный ненависти и яростного гнева на всех живых. Обычно он отделен прочной завесой, не позволяющей порождениям тьмы и ненависти свободно путешествовать. Но преграда прочна не всегда и не для всех. Бывает, она истончается, и в такую пору силы зла приходят в наш мир…
У каждого народа есть Ночь, в которую власть тьмы обретает особенную силу, когда возможны самые злые чудеса, самые невероятные события. Обычно она приходится на осень, когда жизнь уходящего года близится к завершению, а впереди долгая холодная зима.
Самайн, Сэмаин, Сэйм, Сомуа… у этой ночи много имен во многих мирах, но суть всегда одна. Это пора тревожного ожидания. Время, когда Беда приходит мягкой, неслышимой поступью.

Глава 1
День первый

Громко заверещал будильник. Убе Холанн, счетовод первого разряда в Службе Взысканий, подавил первое желание закрыться подушкой и тоскливо подумал - как было бы хорошо, будь у проклятой звонилки кнопка выключения. Но кнопки конечно же не было - в Танбранде очень немногие из его семидесятимиллионного населения могли позволить себе роскошь жизни не по расписанию. В каждом жилище устанавливался репродуктор, управляемый централизованно, с общего коммутатора побудки, в соответствии с родом занятий и графиком гражданина.
Убе скинул тощее одеяло и поежился от холодка - с вечера он прикрутил термостат, чтобы немного сэкономить на отоплении и добавить очков в свой индекс гражданской лояльности. Экономия ресурсов даже в малости - это хорошо, это полезно и ответственно.
Вопль "звонилки" стих. Холанн немного порадовался тому, что пусть глаза слипаются, а сон снова атакует, пытаясь свалить обратно в кровать - все равно он, как работник счетного сословия и правоохранительных органов, пользуется некоторыми привилегиями. Работяги с металлопрокатного или коксового заводов вообще живут по сменам, им куда хуже.
Подумаешь, ранний подъем…
Он быстро натянул теплые носки из самой настоящей шерсти - пожалуй, единственный предмет роскоши, который Холанн мог себе позволить. И поспешил в крошечный санузел, бриться и умываться.
Жилище Убе ничем не отличалось от десятков тысяч точно таких же каморок для неженатых работников низшего управленческого звена, собранных в огромных цилиндрообразных комплексах вокруг Линзы. Комната, чулан, несколько откидывающихся полок, санитарно-гигиенический блок. У Холанна не было ни каких-то особенных увлечений, ни хобби, поэтому его обиталище носило отпечаток унылой, почти тоскливой казенщины. Точь-в-точь, как и сам хозяин.
Чашка утреннего кофеина из термоса, каша из молотой плитки сухпайка с водой и капелькой сладкого сиропа. Сухарик, намазанный тонким слоем маргарина и посыпанный щепоткой фруктозного порошка. Вот, собственно, и весь утренний ритуал. Убе посмотрел на себя в зеркало, встроенное прямо в стену и подумал, что на такой диете он точно не разжиреет, несмотря на сидячий образ жизни. Из зеркала на Холанна взглянуло узкое бледное лицо с впалыми щеками и короткой челкой мышиного цвета.
Накинуть форменную блузу, надеть фуражку с кодом дистрикта. Все, пожалуй. Здравствуй, новый день.

Переходы, лестницы, эскалаторы, лифты… В социальной иерархии Танбранда многое определялось тем, как далеко человек мог селиться от места работы и, соответственно, сколько он тратил на дорогу. Чем дальше - тем престижнее. На одном полюсе находились промышленные рабочие, которые жили непосредственно на заводах или в заводских общежитиях. На другом - элита планетарной администрации и Арбитрес. Эти зачастую вообще не ступали в пределы "Черного Города", предпочитая Адальнорд, "Белый Город" в пятистах километрах к западу, у подножья единственного горного комплекса материка.
Убе имел достаточно низкий ранг, но при этом относился к привилегированному чиновничьему сословию, поэтому тратил на дорогу к своему комплексу всего лишь полчаса. Из здания в здание, из перехода в переход… По маршруту, изученному за долгие годы вдоль и поперек - можно пройти от начала и до конца с закрытыми глазами.
"Черный Город" не то, чтобы просыпался, Танбранд никогда не засыпал. Скорее вступал в полную силу, мобилизуя миллионы своих граждан на новый трудовой день. Повинуясь сигналам центробудильников все новые и новые тысячи работников дружно покидали жилища. Зеленая форма - внутренние системы обеспечения, желтая - энергетики, черная - нефтяники, которые не входят в касту "чумазых", привилегированных работников "Линзы". Синяя - администраторы. И так далее… Пять цветов и еще пара десятков их комбинаций.
Как обычно, Холанн шел быстро, опережаю людской поток, лавируя в тесной толпе себе подобных, выигрывая секунды таким образом, чтобы сэкономить минуту или полторы. Это время пригодилось ему на последнем перегоне, проходящем через длинный подвесной тоннель между двумя громадами правительственных комплексов - Службы Гражданского Учета и Центрального Архива. Часть тоннеля была остеклена и отсюда открывался великолепный вид на северо-западный район Танбранда.
Минута, целая минута…
Уве стоял вплотную к полукруглой прозрачной стене и смотрел вперед и вдаль. За ним двигался сплошной людской поток, но Холанн буквально выключился из него, наслаждаясь видом.
Солнце, бледное и неяркое, поднялось уже довольно высоко над горизонтом. Его лучи, преломившись через загрязненную, насыщенную углеводородными частицами атмосферу вокруг города, обрели алый, с оттенками желтого, цвет, играющий десятками полутонов. Словно великанская кисть щедро мазнула по небу ярким, красочным мазком. В этом свете громадное поле индустриального пейзажа казалось набором из детского конструктора. У Холанна был такой в детстве.
"Собери завод и сделай "Леман Расс", низвергни еретиков, порадуй Императора!"
Танбранд, точнее, его малая часть, лежал у ног Уве, и при некоторой фантазии можно было даже представить себя его властителем. Хотя бы на минуту.
Внутренний таймер подсказал, что Холанн достаточно любовался пейзажем, и пора возвращаться в общество. Счетовод вздохнул, отступил на шаг от стекла и влился в общий людской поток.

Как счетоводу первого разряда Уве полагался отдельный кабинет без окон, размером примерно в три четверти от его жилой каморки. Стул, стол-бюро с кнопкой вызова сервитора, корзина для бумаг, две трубы пневмопочты и телефон внутренней связи.
Прямо напротив стола, над дверью, висела голографическая икона Императора, со сторогой мудростью взирающего на работника. По правую руку от Императора, чуть ниже, хмурился портрет Губернатора Бента Теркильсена, обычный, типографский и поменьше императорского. Но тоже весьма внушительный.
Бросив беглый взгляд на часы и полный лоток с бумагами текущего делопроизводства, Уве расстелил специальный матерчатый коврик, встал на колени, сложив руки. Вместе с ним эту операцию совершал еще самое меньшее миллион человек.
Динамик под низким потолком щелкнул, похрипел, затем из него полилась плавная музыка, отчасти похожая на вальс, с преобладанием струнных и клавишных. Молитвенная Минута, обязательная перед началом рабочего дня. Время, когда человек остается один на один со своим долгом и с Ним.
- Есть только один Император, наш щит, наш защитник, - мягкий голос, полный любви и доброты, вплелся в мелодию.
- Мы служим Тебе, Бог-Император Человечества, - благоговейно повторял Холанн. - Мы есть орудия в руках Твоих, ибо вера наша абсолютна. Мы клянемся оставаться верными и праведными в нашей службе.
Уве украдкой вздохнул - холодный пол неприятно леденил некогда поврежденное колено. Но сразу же устыдился секундной слабости и плотно зажмурился, повторяя вслед за динамиком сокровенные слова.
- Под Твоей рукой мы не боимся зла, не боимся смерти. И пусть тьма поглотит наши души, если мы окажемся недостойными Твоей любви и защиты…
Рабочий день начался.
Хотя формально Холанн служил в Службе Взысканий, уже третий год он застрял в должности архивного работника. Документооборот Танбранда был огромен и всепоглощающ, на стыке разных ведомств и сфер ответственности постоянно возникали трения, конфликты интересов и прочие бумажные завихрения, в свою очередь порождающие новые и новые акты, отчеты, формы.
Уве занимался как раз такого рода службой, сводя воедино криминальную статистику по хищениям энергоносителей сразу для администрации губернатора, Арбитра и полиции города. Иногда Холанн грустно сравнивал себя с червем на гидропонной фабрике, который потребляет невероятный мусор, а за собой оставляет плодородный гумус.
Впрочем, работа не требовала каких-то экстраординарных усилий, только усидчивости, концентрации и, конечно же, блестящего владения числовой наукой. В общей сложности Уве занимался статистикой и отчетностью уже почти тридцать лет из своих сорока пяти, за это время не допустил ни одного сколь-нибудь значимого просчета и был на хорошем счету у начальства.
Отчет, сверка, штамп. Отчет, отправить на доработку счетчикам, поставить прямоугольный штамп. Капсула пневмопочты с новыми данными от "чистильщиков". Треугольный штамп посредника, вызвать сервитора и отправить с пометкой об ознакомлении. Сводка по норме сто-пятнадцать, передать команде арифметчиков для сверки и пересчета числового массива, востребовать не позднее завтрашнего дня, роспись, номер, круглый штамп с выставлением реквизитов.
К полудню забарахлила почта. Через сервитора Холанн вызвал ремонтника, коий не замедлил явиться.
Михаил Иркумов когда-то был танкистом в Имперской Гвардии, немало повидал по всему сектору, воевал с круутами, орками и даже Тау. Старый солдат был удачлив, он ушел в отставку живым и почти целым, не считая биомеханического желудка и протеза печени. Из-за этих вставок он был обречен до конца жизни оставаться полным абстинентом, а питался исключительно протеиновыми кашами с витаминными концентратами. Мечтой жизни Иркумова было хотя бы еще раз выпить "стописят" "солдатского" спирта и съесть кусок жареного мяса, пусть даже "нефтяного", с фабрики пищевого синтеза. Но скудная солдатская пенсия по выслуге лет, даже с особой "губернаторской" добавкой не позволяла скопить на операцию по настоящей трансплантации. Поэтому пожилой танкист подрабатывал в Архиве на суб-договоре ремонтиком разной технической мелочи.
Иркумов нравился Уве своей какой-то очень спокойной, несуетливой рассудительностью и любовью к технике. В определенной мере их можно было даже назвать друзьями, насколько можно быть другом в мире тотальной упорядоченности и правила "каждому человеку место - и каждый на своем месте".
- Ну, готово, пожалуй, - сказал техник, привычной скоровогоркой пробормотал благословение и пристукнул по пневмотрубе гаечным ключом. Приемник мигнул зеленой лампочкой и послушно загудел, сбрасывая лишнее давление.
- Компрессоры ни к варпу, - сказал Иркумов и машинально оглянулся, не заметил ли кто-нибудь поминание сущности, внесенной в Индекс Взыскания и Кары. Уве сделал вид, что ничего не заметил. Закончив работу, Иркумов сложил инструменты в ящик на веревочке и, немного помявшись, быстрым движением положил что-то на угол стола.
- Держи, - коротко сказал он. - Удачи.
И вышел, аккуратно притворив за собой узкую дверь из прозрачного пластика.
Холанн присмотрелся к предмету. Больше всего это было похоже на несколько тонких веточек, хитрым образом сплетенных и перевязанных красной нитью. Точно, веточки. Кажется, талисман, отгоняющий зло или делающий невидимым для зла… Холанн не особо разбирался в этих ухищрениях. Такие вещи делали в Оранжерее, комплексе гидропонных плантаций на отшибе Танбранда, из веток какого-то очень капризного карликового дерева. Они стоили немалых денег.
И зачем бывший танкист оставил это здесь?
Уве быстро спрятал вещицу в карман - использование оберегов не запрещалось, но и не поощрялось, попавшись на таком можно было разом срезать себе индекс гражданской лояльности на четверть, а то и больше.
Так зачем? Взгляд Уве скользнул по календарю, в котором красные крестики зачеркнутых дней решительно наступали на пустые белые квадратики оставшихся. Год 901.М41,все как и должно быть...
Точно! Сегодня предпоследний день календарной осени. И ночь Самайна, запрещенного, но от этого не менее известного. Время, когда Хаос, якобы, обретает наибольшую власть в мире, демоны ураганят и вообще творятся всяческие непотребства…
Холанн пожал плечами, уж ему то было прекрасно известно, что в замкнутом, тщательно организованном мире Танбранда времена года были просто удобной мерой годового цикла. Тем более, что за прочными стенами, во внешнем мире погода как правило устойчиво держалась в районе среднестатистических для этой широты минус пятнадцати. А сколь-нибудь значимых прорывов Хаоса на Тонтане, он же "Ахерон", он же планета LV-5916/ah не видали за все триста пятьдесят шесть лет со дня первой высадки и за без малого полтора столетия от основания Танбранда над гигантской нефтяной "линзой".
Но все же на душе стало как-то теплее. Не столько от того, что оберег обещал некую защиту (Холанн взглянул на икону всевидящего Императора и осенил себя знаком аквилы), сколько от проявления обычного человеческого участия.
И в этот момент сервитор, скрипя старыми, плохо смазанными приводами, доставил Уве вызов к Координатору отчетности сектора. Красиво написанное на листе кремового цвета, со строгим геометрическим рисунком по краям, собственноручно подписанное, никаких факсимиле. Вот тут-то Холанн сам схватился за оберег в кармане, а про себя помянул всех Имперских Святых, снедаемый привычным и естественным страхом мелкого чиновника перед Большим Начальством.

Кабинет Координатора располагался на самом верху архивной башни, открывая полукруглую панораму, намного шире и выше, чем из тоннеля. Солнце уже зависло в зените, красный цвет в его лучах поблек, посерел, не в силах рассеять смог и выхлопы северного блока теплоэлектростанций. Черно-серая панорама уходила вдаль, выбрасывая к небу сотни дымков разной степени интенсивности. Как-то Уве довелось прочитать закрытый доклад Администратума, в котором сообщалось, что за год на Танбранд выпадает около миллиарда* тонн пыли, сажи и прочих отходов, которые он сам же извергает. Что поделаешь, путь, указанный и освещенный Императором, требует жертв. От всех и каждого.
Координатор пожевал пухлыми вислыми губами и устремил на Холланда пронзительный взор крошечных поросячьих глазок. Подражание Губернатору Теркильсену давно стало своего рода мини-культом среди планетарной администрации, но у этого архивариуса оно доходило до патологии и гротеска.
Теркильсен был дороден и широк в плечах, координатор за несколько лет разожрался до состояния мегасвиньи с подземной фермы. Губернатор любил простоту и элементы декора, которые напоминали ему о днях армейского прошлого. Координатор обставил кабинет, как командный пункт дивизионного командира Гвардии, и вдобавок примостил у бронированного стекла пару мешков с песком, словно готовился оборонять Армагеддон, причем в одиночку. И в довершение всего повесил под потолком громадную люстру из полированных передаточных цепей, которая, наверное, должна была окончательно символизировать сближение с народом и готовность нести бремя воинской службы.
Жирного чинушу никто не любил и никто не уважал, но поскольку тот мог одним движением низвергнуть в промышленную зону любого, кто был ниже рангом, желающих критиковать в открытую не находилось. А в губернаторской администрации Координатора ценили, как человека неприятного, но профессионального и по-своему незаменимого, так что за свое будущее тот мог не опасаться. несмотря на все чудачества.
Сесть Холанну ожидаемо не предложили, поэтому счетовод вытянулся по стойке смирно, прижав к бедру снятую фуражку.
- Считаю нужным сообщить, что ваш индекс гражданской лояльности достиг 82, - неожиданно тонким и писклявым для такой громадной туши голосом сообщил развалившийся в кресле чиновник. - Это весьма неплохо, но все же недостаточно для работника вашего уровня.
Уве мысленно вздохнул, сохраняя на лице выражение подобострасного внимания. Он надеялся хотя бы на 85, очередной шаг к заветным 90 и повышению… Впрочем, согласно правилам, ИГЛ вообще не должен быть известен гражданину. Однако, как все знали, это правило соблюдалось лишь время от времени.
- Я рекомендовал бы Вам как-то продемонстрировать интерес к военной мощи Империума. Это сейчас довольно популярно. Собирать модели боевой техники… или, скажем, инсигнии орденов Космодесанта… Человеку с такими интересами можно доверить серьезную, ответственную задачу. Достойную истинного слуги Империума.
Координатор значительно поднял палец и склонил голову в сторону большой - в два раза больше обычной - иконы Императора, заключенной в специальную посеребренную ризу.
- Благодарю за совет, - Уве буквально поедал глазами начальство, стремясь выразить во взгляде предельную глубину патриотических чувств гражданина славного Танбранда. - Я всенепременно так и поступлю.
- Работой вашего отдела недовольны. Не вами лично, но - выводы будут делаться высокопоставленной инспекцией.
Понятно, будут бить по площадям. Четные номера оштрафовать, нечетные уволить.
- Есть мнение, что к стопятидесятилетию назначения нашего губернатора, - оба участника разговора почтительно склонили головы. - Желательно провести инвентаризацию "Базы 13". В нынешнем своем виде она не делает ничего полезного - фактически, дополнительная гауптвахта СПО. Ее нужно либо расширить и использовать для подготовки войск, либо свернуть и вывезти все ценное.
Пилюля-то прегорькая. Инвентаризация и учет на самостоятельном и вынесенном объекте - это самое меньшее три месяца работы, а скорее всего полгода и больше. Полгода в заднице мира, но альтернатива - попасть под ураган комиссии, наводящей порядок в преддверии большого праздника.
- Вы позволите мне взяться за эту работу?
- Ваша кандидатура будет тщательнейшим образом рассмотрена. Через неделю я жду заявления с просьбой о переводе.
Уве сложил аквилой руки на груди, дождался кивка, позволяющего ему уйти, и, стремясь поддерживать бодрый вид даже со спины, пошел к лифту, на котором ранее поднялся в кабинет. Лифтов было три, для разных гостей, в зависимости от ранга. Первый вел только вверх, к крыше огромного здания, где размещались вертолетные площадки. А Уве полагался подъемник, похожий на мусорный бак и формой, и размерами, без двери.
Под тонким полом кабины гудели электромоторы, по бокам скользили, уходя вверх, металлические стены, обвитые трубопроводами, так, что приходилось тщательно следить за руками. Затянет рукав между кабиной и шахтой - останешься без руки. Моторы были старыми, благословленными неизвестно когда, и тянули медленно, спуск длился долго, поэтому времени на безрадостные мысли вполне хватало.
Первым делом придется выяснить, что это за "База 13". Наименование уже попадалось на глаза Холлану. Кажется "базами" или "волтами" назывались старые, заброшенные технические комплексы, оставшиеся со времен первой колонизации и последующего основания Черного Города. Когда вся хозяйственная жизнь стала смещаться к "Линзе", они один за другим стали приходить в упадок и запустение. Надо же, оказывается, какие-то еще функционируют и там даже есть что-то, что можно описать и вывезти.
Инсигны орденов Космодесанта… Недешевое удовольствие. Недорогие копии и самодельные поделки преследовались почти как проявление ереси, потому что лики избранных сынов Императора должны быть бесскверны и исполнены в самом лучшем виде. Но… придется. Заказать пять или шесть плакатиков для начала - деньги небольшие, и хоть какое украшение квартиры на оставшуюся неделю.
Скрипящая банка подъемника дернулась и остановилась. Уве привычно накинул на лицо выражение сдержанной готовности и пошел к своему кабинетику, стараясь, чтобы ноги не слишком заплетались. Холанн двадцать лет прожил на одном месте, и сама мысль о том, чтобы куда-то ехать, тем более покинуть знакомые, родные стены Танбранда, наполняла его ужасом.
На послеобеденной молитве Уве впервые за долгие годы позволил себе отступление от канона, подсказываемого динамиком.
- Бог-Император, пожалуйста, сделай так, чтобы там было не очень холодно… я так боюсь холода...

* * *

Автодробовик лежал в руках, как влитой, несмотря на громоздкие, угловатые формы. Маска сидела плотно, обогащенная кислородом дыхательная смесь слегка пьянила, не позволяя, впрочем, безрассудству взять верх над осторожностью. Оперативник двигался вперед, словно тень, а за ним растянулись длинной цепью коллеги по нелегкому ремеслу. Всех связывала невидимая паутина радиосвязи.
В Танбранде, "Черном Городе" все было устроено таким образом, что каждый, за исключением очень небольшой группы людей, ежечасно боролся за место в жизни. Большинство дрейфовало на некоем усредненном уровне, колеблясь относительно него по мере баланса удач и бед. Меньшинство карабкалось выше, по скользким ступеням сложной лестницы социальной иерархии. Многие же, не в силах вести ежедневную борьбу за сохранение статуса-кво, опускались все ниже и ниже, заканчивая свой век чернорабочими на электростанции и сланцевых карьерах. Но даже это безрадостное и убогое существование было не пределом падения, потому что существовало еще и настоящее Дно, за пределами всех групп, всех общин и правил Танбранда.
- Пятьсот метров, - прошептал в маску лидер, крепче сжимая рукоять оружия. - Боевая группа - вперед и развернуться.
Повинуясь преданной по воксу команде цепь разбилась на несколько частей, свернулась компактными "коробочками" атакующей, резервной и следственной групп. Собственно, расследование уже было проведено, да и приговоры уже вынесены - следователям предстояло лишь оформить расход боеприпасов и отправку тел “фигурантов” на переработку.
- Штурмовая команда, во фронт, - приказал командир.
В молчании и тишине, лишь тихо шурша хорошо пригнанной амуницией, бойцы с самозарядными картечницами выдвинулись вперед, готовые к бою.

Внизу, у земли, в непреходящей тени под гигантскими комплексами, заводами и жилыми дистриктами, собирались те, кому не оставалось уже ничего иного. Изгои, выброшенные "Черным Городом", исключенные из всех списков, несуществующие и забытые. Они собирались в стаи, дышали отравленным воздухом "улицы", устраивали врезки в городские коммуникации, выживая там, где даже последний гретчин помер бы в считанные дни.
В свое время Арбитрес пытались как-то контролировать и следить за жителями "фавел", как назывались территории за стенами комплексов. Но жизнь низов была настолько непостоянна и ужасна, что через пару лет от практики отказались. Даже самые лучшие агенты выбывали один за другим по естественным причинам - болезни, поножовщина, несчастные случаи. Поэтому уже лет тридцать единственной формой взаимоотношений между "фавелами" и охранителями была односторонняя война.

- Сто метров. Идем тихо, саперы - следить! С этих станется опять наварить напалма из мазута и поставить мин… Слухачи, что впереди?
- Тишина, - отозвался после небольшой паузы оператор направленного звукоуловителя. - Только вроде храпит кто-то… Или булькает.
- Храпит, это хорошо. Вперед, группами поочередно, по десять шагов за проход. Огонь по команде или при нападении.

После того, как контрольные службы фиксировали в каком-либо районе слишком большой неучтенный расход газа, электричества и питательной "бурды"-полуфабриката, а так же после того, как выяснялось, что местные расхитители здесь не при чем, наступала очередь "чистильщиков". Специальные полицейские команды выходили на охоту, истребляли подчистую стаи бродяг и воров городской собственности, ликвидировали врезки и восстанавливали баланс. Спустя какое-то время на освободившиеся территории приходили новые беженцы, отторгнутые Городом, и все повторялось заново.
Поскольку, как говорил Губернатор, стабильность есть основа порядка, а порядок есть основа процветания.
Сегодня пришло время очередной стае исчезнуть, оплатив своими жизнями ущерб городскому хозяйству. Впрочем, эти были какие-то особенные, за каких-то два месяца они успели откачать пищевого концентрата впятеро от обычного уровня краж. Поэтому и на зачистку отправился лучший отряд сектора, вооруженный почти по армейским нормам - с надлежащим оружием, силовыми щитами, гранатами и направленными аудиодатчиками.
Впрочем, ничто не предвещало сопротивления. И командир чистильщиков не скучал лишь потому, что это было бы непрофессионально.

- Почти на месте, - сообщила передовая группа дробовщиков.
- Что-то здесь не так, - дополнил правофланговый, в его тихом голосе слышалось искренне недоумение.
- Я ничего не слышу, - в тон ему отозвался оператор звукопоиска. - Что-то булькает, но и все… А здесь с полсотни рыл должно быть, не меньше
Командир чуть поправил наушники переговорника, словно от этого донесения могли измениться в лучшую сторону. Надвигавшуюся скуку как рукой сняло, ей на смену пришла собранная готовность. И тревога.
Что-то не так…
Предполагаемое логово банды располагалось в подобии узкого каньона, одну стену которого образовывала сплошная стена перегонной цистерны на пару тысяч тонн, опутанная внешними трубопроводами, а другую - технические выходы энергосистемы - железные ящики, похожие на огромные, в три человеческих роста, сейфы. За ящиками в свою очередь вздымалась громада терминала коксовой линии. Идеальное место для укрытия - рядом и еда, и энергия для обогрева. Но… было непривычно тихо. Ни единого звука, выбивающегося из привычного технического шума. А это совсем не характерно для человеческих сборищ.
Сквозь узкую расщелину высоко вверху алел длинный кусочек неба, похожий на трещину в стекле. Снег внизу давно слежался, обледенел и обрел угольно-черный цвет. Нормально передвигаться по нему можно было только в специальных шипастых ботинках. Командир сделал еще пару осторожных шагов вперед, чувствуя, как шипы с едва слышным хрустением вгрызаются в грязный, ядовитый лед. Прислушался.
Ничего…
- Дозорный - на десять метров вперед и на колено. Если что - просто падай.
Исполняя приказ, один из бойцов осторожно, "приставным" шагом прошел ровно десять метров и опустился на одно колено, чтобы случись что - товарищам было проще стрелять поверх головы. Он крепко сжимал дробовик и вертел маской во все стороны.
- Кто-то вроде лежит, - тихо пробормотали наушники Командира.
Дозорный, как был, в полуприседе, сместился вперед еще немного, вглядываясь в большое темное пятно, почти теряющееся на фоне черного снега. Теперь его ствол, как привязанный, указывал на это пятно.
- Вроде покойник…
Пятно пошевелилось, и это вышло так внезапно, что командир вздрогнул. Теперь стало ясно, что на мерзлом снегу действительно лежал человек, прикрытый какой-то рваной попоной.
- Я его щас кончу, - не то попросил, не то предупредил дозорный. - Не нравится мне он.
- Погоди, - остановил его командир. - Допросим, где остальные. Приказ по зачистке никто не отменял.
Лежащий тем временем сел, утвердив туловище в более-менее вертикальном положении. Повернул странно деформированной, какой-то оплывшей головой вправо, затем влево. Из-за сумрака лица не было видно. И сильно сбивала с толку рваная попона.
- Свет дай, подсвети фонарем, - сказал командир, и дозорный щелкнул прожектором под стволом дробовика. Прежде чистильщики избегали света, чтобы не выдать себя раньше времени. Яркий синеватый луч уперся прямо в лицо сидевшему, и тот неожиданно быстро поднялся на ноги, одновременно причудливым образом изгибаясь, будто спеша выйти из светового конуса.
Пронзительно и коротко заорал дозорный, так, словно все демоны Хаоса явились к нему разом. Заорал и начал бешеную стрельбу, будто в руках у него был не "Вокс Леги" на семь зарядов, а автоматический свинцемет.
Бродяга, содрогаясь при каждом попадании, шагнул вперед, странно переваливаясь. От него отлетали огромные куски, но каким-то непостижимым образом расстреливаемый удерживался на широких тумбообразных ногах. В последнюю секунду командир понял, что на нем не попона, а…
Седьмой выстрел снес неизвестному пол-черепа, щелкнул пустой затвор, эхо раскатисто гуляло между стенами промышленного "каньона". И бродяга из фавелы взорвался. Сразу, весь, словно каучуковая игрушка, накачанная шахтовым компрессором.
Снова завопил дозорный, на этот раз в его крике звенела ужасная, непереносимая боль. Лохмотья лопнувшего бродяги облепили его, курясь сине-зеленым, странно светящимся дымком. И с этим дымом растаяла, потекла, как расплавленный воск, полицейская броня из лучшего керамита. Стеная и крича, чистильщик упал на четвереньки, его руки подломились, и расплавляемое заживо тело упало на угольный лед, разбрызгивая капли крови и тающей плоти.
- Святые небеса, - прошептал кто-то сзади, сразу выдав себя как подвального сектанта запрещенного культа, но это было уже неважно.
Тени сгустились, обрели форму плоть, обернулись причудливыми, уродливо-гротесными очертаниями. Те, кто выходил из сумрака, кто поднимался, взламывая корку льда, походили на людей, но людьми определенно не были. Совсем не были.
Или уже не были?..
Чистильщики были очень хороши, но они слишком долго охотились за себе подобными, и потому не поняли, что теперь надо бежать сломя голову, а не сражаться. Они действовали быстро и слаженно, так, как учились в тысячах тренировок и десятках настоящих боев - отступить, собраться по группам, распределить секторы обстрела. Открыть беглый огонь, заботясь больше не о себе, а о прикрытии товарищей - они в свою очередь прикроют тебя.
Гранаты рванули сплошной серией - специальные "тоннельные", дающие мало осколков, чтобы не посечь своих же. Дробовики лаяли злобными псами, штатный огнеметчик поднял раструб, и полоса оранжевого огня хлестнула полукругом, облизывая снег, металл и плоть. Клубы пара от растопленного льда взметнулись вверх, шипя и источая едкое химическое зловоние.
Серая тень скользнула справа, на самом краю видимости. Командир развернулся, приседая, и заученным движением поставил блок дробовиком. Что-то длинное, похожее одновременно и на когтистую руку, и на паучью лапу, с лязгом ударило по стволу, чуть-чуть не достав до шеи человека. Чистильщик мгновенно выпрямился и пнул темное пятно перед собой хорошо заученным ударом, вкладывая в движение работу всех мышц тела. Нога, против ожидания, ушла во что-то мягкое, склизкое, как в бочку с мармеладом. И застряла, охваченная вязкой, но в то же время плотной субстанцией.
Командир рванулся назад изо всех сил, освободился от хватки, но не удержал равновесия и упал. Еще не коснувшись спиной снега, он успел перехватить дробовик и нажал на спуск, отправив в упор полтора десятка кубических картечин. Утробный, низкий, почти уходящий в инфразвук вой полоснул по ушам.
Чистильщик резво перекатился на бок, подтянул ноги к груди, готовясь одним рывком подняться, потянулся к рычажку вокса, связывающего с центром. Но не успел. Из серых завихрений пара выдвинулось нечто, приземистое и широкое, но одновременно стремительное, как бродячий паук. Две клешнеобразных конечности дернулись вперед, мгновенно отсекая солдату голову и руку, замершую на переговорнике.
И все закончилось.

* * *

- Связь установлена, коммутатор подключен, разговор защищен. Говорите.
Безликий голос сервитора умолк. Пауза.
- Владимир Боргар Сименсен, арбитр?
- Да, это я. Назовитесь.
- Полиция Танбранда, сектор шесть, управление зачистки. Дежурный Клаус Альссон. Срочное дело, господин арбитр, требуется ваше немедленное участие.
- Мое время очень дорого, а внимание еще дороже. Я надеюсь, причина весьма достойная?
- У нас перебита группа охотников, в полном составе.
- Низкий профессионализм ваших людей не является предметом моей заботы.
- Обстоятельства их гибели… есть основания полагать, что их расследование лежит в Вашей юрисдикции. Арбитриум 1, степень 2; Арбитриум 3, степень 3; Арбитриум 2, степень 3… - дежурный замялся, но, собравшись с духом, выпалил - ...и, некоторая вероятность, что Арбитриум 14.
После финальной фразы послать назойливого полицейского куда подальше было уже невозможно. Арбитриум 14, то есть "Еретические действия"...
- Выражайте свои мысли яснее!
- Они вели яростный огонь, но были убиты не пулевым или лучевым оружием. На месте схватки мы не нашли даже фрагментов от вражеских трупов. Подкрепление пришло менее, чем через час, но тела чистильщиков уже начали разлагаться. И... детали амуниции и брони, их словно в кислоте полоскали.
- Понял. Вы что-нибудь трогали, меняли, переносили с места происшествия?
- Нет.
- Оцепить, охранять, полностью изолировать от внешней среды. Приготовьте все для развертывания полевой лаборатории - закрытое помещение с холодильными установками, энергию и связь. Полный карантин для всех, кто хотя бы приблизился к месту происшествия. Ждите, мы будем в течение трех часов.
__________________________________________

* Число может показаться запредельным, но я встречал его в закрытой отчетности применительно к Комсомольску-на-Амуре рубежа 80-90-х годов