ксеносы сволочи

Впечатления человека, покатавшего в "Гнев и славу" с Россом Уотсоном в роли ведушего.

Я ПОИГРАЛ В РОЛЁВКУ ПО 40К, И ЭТО БЫЛО КРУТО 

Автор: Эйб Эйпфел с сайта «Bell of the Lost Souls» 

«Гнев и слава» – это ролевая система по вселенной Warhammer 40k, что скоро выйдет в свет. Мне удалось сыграть партию, которую водил сам разработчик, и вот мои впечатления. 

«Гнев и слава», создаваемая Россом Уотсоном и выпускаемая фирмой «Улисс» – новинка среди ролевого 40k, выходящая в конце этого года. Я и раньше играл в ролёвки по этой вселенной – и в старую Warhammer Fantasy Battles RPG, и в Dark Heresy, так что жадно ловил каждую новость о «Гневе и славе». А вчера вечером [второго мая то есть] Росс Уотсон лично пришёл в нашу студию и показал игру, проведя для нас заранее подготовленную (едва ли не заказанную) сессию. Мы транслировали её на сайте, а вот вам мои первые впечатления. 

ПОНЯТЬ ПРОСТО 

«Гнев и слава» – система, использующая броски к6. Стало быть, все тесты умений или атаки вы проводите набирая некоторое количество кубов и бросая его. Выпавшие четверки и пятерки – это успех, шестерки – два успеха. Каждое предпринимаемое вами действие имеет сложность – количество успехов, которое нужно набрать. Это простая и действенная система, которая не заставляет игроков иметь много разных костей. 

Конечно, такая механика не нова, но у «Гнева и славы» есть и собственные хитрости. Разработчики хорошо потрудились, балансируя размер запаса кубов, что вы можете бросить за один тест, так что вам не придется скучать, кидая по пятьдесят костей за одну атаку. Наконец, в каждом броске есть один особый кубик – куб гнева, единичка на котором означает особенный провал или осложнение, а шестерка – больший успех или критический урон. 

В целом система получается глубокой, но простой для понимания. Такими бросками обсчитываются все действия, здесь нет кучи «мини-систем», которые надо заучить, чтобы играть. Это весело и динамично. 

ОТЛИЧНО ПОДХОДИТ ДЛЯ 40К 

Некоторые разработчики, создавая игру по готовой вселенной, просто переделывают существующую систему, приделывая необходимые элементы. «Гнев и слава» не из таких. Скорее наоборот – Уотсон и «Улисс» с нуля сделали систему специально для игр по 40k. ГиС пропитана атмосферой и суровостью 40k. Каждая сессия и каждое ваше действие связано с чем-то из вселенной 40k, а кое-что – прямо из настолки с миниатюрами. 

Одна из полюбившихся мне механик, работающих на погружение – цели персонажей. На листе каждого персонажа перечислено шесть целей. Они уникальны для архетипа (то есть, класса). В начале сессии, каждый игрок бросает к6 по этой таблице, определяя свою цель на эту сессию. Достижение её даст персонажу дополнительные награды, но если он не справился – ничего страшного. 

Самый смак именно в этих целях. Они бывают очень разными и отлично помогают отыгрышу. Некоторые связаны с воспоминаниями о родном мире, другие – с архетипом. У моей комиссарши, например, была цель пригрозить кому-нибудь расстрелом за трусость, а у священника – прославить мученика и сделать его смерть примером для всех. Все это отлично помогает погрузиться в сеттинг. 

НЕ СТОЛЬ ОГРАНИЧЕННЫЕ РЕСУРСЫ 

«Гнев и слава» использует два особых ресурса – собственно, «гнев» и «славу». Слава – общий ресурс команды, которую вы накапливаете, выбрасывая шестёрки на кубе гнева. Игроки могут тратить славу на разные цели, самое частое – получить больше кубов на бросок или перехватить инициативу в бою. Гнев – считается отдельно для каждого персонажа. Изначально у вас два очка гнева, но вы можете получить дополнительные за хороший отыгрыш и выполнение целей. Его тоже можно тратить – например, на перебросы важных бросков.

Конечно, и такое делали раньше, в других ролёвках. Но я чувствую, что Росс Уотсон хорошо приспособил эту систему к «Гневу и славе». Оба ресурса достаточно редки, чтобы трата каждого была важным решением и давала значимое преимущество. Вместе с тем, запас, как гнева, так и славы, пополняется в ходе игры и её вполне можно тратить, а не трястись над каждым очком, сберегая для битвы с боссом. Другие игры, что пытались вводить такие ресурсы, давали эти ресурсы слишком скупо для того, чтобы те могли оказать существенное влияние на ход важных боёв. «Гнев и слава» лучше проработана в этом плане, и в ней эти ресурсы – основа игры. 

КОМАНДНАЯ РАБОТА 

Один из самых тонких аспектов ГиС – это то, как искусно система сподвигает игроков работать вместе. «Гнев и слава» позволяет каждому игроку чувствовать себя важной частью группы и поощряет вдумчивый подбор команды. Система делает это несколькими способами – от того, как работают групповые тесты умений (а работают они удивительно хорошо) до того, какими особенностями обладают разные архетипы. Способности, присущие многим архетипам, помогают не только самому персонажу, но всей команде. Эти и другие, менее важные фишки, серьёзно объединяют группу. 

КСЕНОСЫ (МЕРЗОСТЬ) 

Хотя в нашей игре мы все были имперцами, одна из самых потрясающих особенностей «Гнева и славы» состоит в том, что она не ограничивает вас лишь слугами Золотого трона. ГиС позволит вам играть за людей, ксеносов (таких как орки и эльдары) и даже слуг Губительных сил. Это не только открывает перед нами возможности, которых не было в прошлых системах, но и заставляет меня с восторгом предвкушать множество классных игр. 

40К ВЕРНУЛСЯ, ДЕТКА 

В целом, «Гнев и слава» – это одна из лучших ролёвок, в которые я когда-либо играл, это настоящая игра по 40k. Все ролевики, которым по душе тёмное и мрачное будущее, просто не могут её пропустить. Я и сам не могу дождаться, когда она, наконец, выйдет, и собираюсь приняться за неё, как только она попадёт мне в руки. 

[Большие сомнения у меня вызывает этот поток восторгов, друзья. В команде у них были комиссар, священник, аколит Инквизиции и боевой брат из ордена Белых Шрамов - та ещё шизофрения, учитывая, что они работали на вольного торговца. И нам по-прежнему не говорят кучу важных вещей, повторяя одно и то же!]

за перевод текста спасибо этой группе в ВК. 

Видение прошлого, видение грядущего

У меня бывали видения до этого. Как и у большинства гротов в Ржавошипе; нас не пускали в пивные хаты или в бойцовые сараи, так что изредка, когда удавалось избежать тяжкого труда, мы собирались группами с гротами, которых ненавидишь меньше всего, и лопали тощие грибы, росшие на складах варпоголовых на краю поселения. Не очень-то они хорошие были, те видения: скорее, просто разноцветные головные боли. Но это? Это было чем-то иным. Аудиенцией с богами.

Сначала ничего не было. Только тьма, сырость и холод. А потом, высоко наверху, раздался голос. Точнее, голоса. Они были такими громкими и глубокими, что я не понимал, на каком языке они говорят, тем паче о чем говорят. Это точно были Горк и Морк. И они дрались, что нормально, ведь это то, что они любят больше всего. Я этого не видел, но чувствовал – тяжелые, грохочущие удары, которые заставляли тьму рокотать и сбили бы меня с ног, будь я там так или иначе.

А потом – искра. Крошечное пятнышко зеленого, яркое и голодное, опускавшееся вниз много-много-много длин клыка, пока не коснулось пола того места, где я находился. Зеленое расползлось из этой маленькой точки, колыхаясь большими яркими кругами и собираясь в пятна, также растекавшиеся кругами. Оно расширялось быстрее и быстрее, пока им не покрылось все, что видел глаз. Теперь стало светло, и я увидел, что нахожусь в какой-то пещере. Или скорее, в большой, искажающейся мешанине пещер, как ячейки в улье сахарного гада, только здоровенные.

Стены были... я думаю, правильное слово – мясистые. Влажные, красные и морщинистые, как складки в мозгах, которых я за свою короткую жизнь повидал немало, чтобы хорошо запомнить. Когда на них собиралось зеленое, они менялись. На них начинали вырастать грибы. Сначала плесень и слизь – то, что ешь, пока в разгаре пыльная буря, а орки забрали все хорошие харчи. Но потом появились мракокорни, желчешапки и большие, сложные штуки, подобных которым на Урке не росло.

И, как и вовне священных видений, где бы ни росли грибы, прорастают другие зеленые твари. Сначала сквиглеты, те, которые такие крохотные, что видишь их только как мелкие крапинки, копающиеся у тебя в подмышках, после них – сквиги размером с кончик когтя, кулак и голову. Потом появились снотлинги – которые для гротов, как мы для орков – ползавшие, скулившие и бранившиеся друг с другом в больших, извивающихся кучах. Повсюду снотлинги ели сквигов, сквиги ели снотлингов, и с каждым щелчком челюстей, скрежетом зубов и грызущим звуков, зеленое становилось ярче и живее.

Потом появились гроты. Стаи гротов, и они тут же принялись за работу, смастерив маленькие жалкие инструменты из сухожилий сквигов и шапкодерева и угрозами заставляя снотов тоже работать. Быстрее, чем я мог осознать, они отбросили грибные джунгли и начали сооружать фермы, склады, пивные хаты и бараки. Они уложились как раз к появлению первых орков, которые уже продирали себе путь из ростовых дыр и уже были голодны.

Орки прибывали и становились больше, пока даже заморыши среди них не стали размером с варбоссов на Урке. И надо всем этим – сверху, на чем-то, видимо, служившим потолком пещеры, или, может, в бесконечности – появлялись звезды. Больше звезд, чем могли бы сосчитать все меки на Урке за свою жизнь, и каждая из них такая ярко, злобно, красиво зеленая.

Я так увлекся звездами, что не увидел сквиггота.

Это было великолепное создание. Ужасное создание. Большой, как баивой вагон, и на его фоне тощие звери с обвислым горлом, выращенные пастухами-змеекусами на Урке, выглядели жалко. Он едва не раздавил меня в кашу своими лапами. Но я не дожил бы и до трех лет, если бы не мог по-Морочьи ловко и быстро откатиться от поступи, а едва я оказался на ногах, то последовал за зверем. Не знаю, почему, но это казалось правильным. Вскоре, там оказалась целое стадо сквигготов, неуклюже топающих в чем-то похожем на галоп и сталкивающихся друг с другом с силой достаточной, чтобы разрушить форт. Я бежал вместе с ними через этот непослушный сад, и мне было плевать, раздавят ли они меня в лепешку, потому что казалось, что страх – это не то, что стоило испытывать в этом месте.

К тому моменту, наверху, где сияли зеленые звезды, находились воины. Огромные орки, идеальные орки, каждый – больше, чем вождь клана, и подернут зеленым светом. Я не знаю, как это понял, но то были орки, какими их задумывали. Они светились достаточно ярко, чтобы затмить звезды, и когда они шагали по небу, я чувствовал над ними богов, скалящихся сверху вниз в злобной гордости. Потом сверху начали раздаваться удары, грохот и рев – гиганты вступили в драку.

Сложно было видеть, что происходит, учитывая, что я смотрел вверх через просветы между боками галопирующих сквигготов, но там была большая, большая, большая драка. И она становилась больше. И я думаю, орки выиграли. Конечно, они же не могли проиграть? Но потом, когда шум сражения затих, присутствие богов тоже исчезло. Казалось, будто вся пещера снова стала холодной и темной, какой была в начале. Сквигготы мгновенно остановились, как и каждая другая тварь во всем Большом Зеленом. Ощущение было такое, будто все неожиданно потерялись, осматриваясь и размышляя, что делать теперь.

Естественно, они начали драться. Это было безумие, сверху и снизу, от гигантов в небе, обменивающихся ударами, подобными падению комет, до снотлингов в самом низу, сжимающих тощие пальцы вокруг шей друг друга. И в отсутствие богов, которые бы надавали всем по башке и приказали бы угомониться, действо продолжалось до тех пор, пока то место не превратилось в палатку мясника, а убийств не стало столько, что для выживших появилось достаточно пространства.

Мирно после этого не стало, но и кровавой бойни не было, поскольку все действительно крепкие твари, вроде орков в небе, были мертвы. Так продолжалось годами. И все же орки там были. Но они и в сравнение не шли с громадными бойцами, которые находились там до того. И все они застряли на полу пещеры. Наблюдать за ними было, как смотреть на капли дождя, стираемые люкотерами тракка: каждый раз, когда один из них становился таким большим, что казался способным достать до неба, все остальные поблизости сбивались в кучу и раздирали того на куски, так что никто не смог стать таким большим, каким должен был.

Вернее, пока один не стал. Он не был таким уж большим, когда на него напали, но он подобающим образом уничтожал каждого орка, атаковавшего его, раздавая удары головой, как выстрелы в упор из пушки, и затаскивая каждого выжившего в строй, чтобы те сражались рядом с ним. По мере того, как стекалось больше и больше врагов, боец становился крупнее, как и груда тел перед ним. Вокруг него во все стороны начала бить зеленая молния, и вскоре куча трупов доросла до самого неба. Увидев это, новый гигант начал лезть по горе мертвецов к звездам.

С каждым шагом, победитель становился крупнее... мощнее, и вскоре пещера снова начала ярко светиться. Звезды разбухли, и я знал, что почему-то Горк и Морк вернулись. Или что они никогда не уходили, просто на какое-то время потеряли интерес, пока вновь не появился кто-то достойный их взгляда. Вскоре, чемпион достиг вершины горы трупов, где звезды стали такими большими, что между ними не осталось места, и замер там ненадолго, будто размышляя.

Глядя на этого титана, у которого теперь были рога и куча рук, державших всевозможные пушки и чоппы, я был в ужасе. Но еще я впервые познал, что такое радость.

А потом титан посмотрел на меня в ответ. В зеленом море его здорового глаза плыли космические корабли, выглядевшие как крохотные мусорные гады, и когда вся тяжесть этого взгляда легла на меня, я возблагодарил богов, позволивших мне умереть вот так. Но гигант не убил меня. Он согнул палец, достаточно большой, чтобы запустить луну в планету, и поманил меня. Потом он повернулся и шагнул в восхитительное, бесконечное зеленое, оставляя лишь полыхающие следы.

Когда я вновь оказался во дворе, надо мной возвышался Газкулл Трака. Это был он. Он почему-то выглядел больше, чем когда был трупом. И он посмотрел на меня глазом, который, хоть и был нормально красным, сохранил то же выражение, с каким обратился ко мне в глубинах того видения.

И едва он взглянул на меня, я потерял уверенность в том, что был собой. Взамен, я стал собой. Но времени на долгие размышления не было. Потому что вместо того, чтобы поманить меня, как это сделал гигант, Газкулл ткнул пальцем мне в лицо, и я никогда не забуду первых слов, что услышал от него.

– Теперь слушай внимательно, – сказал он, – или я тебя поколочу.

Однако, какое бы сильное впечатление это ни оставило, вам, скорее всего, интереснее, что он сказал дальше. Проведя рукой по гряде уродливых скоб, окаймлявших его новую блестящую макушку, и удовлетворенно ощерившись, он опустился на одно колено так, что мы оказались лицом к лицу, и снова заговорил.

– Некоторые орки умные. Некоторые орки сильные. А я и то, и другое.

Так это и было. Со временем он сказал больше, но тогда этого было достаточно. По правде говоря, я никогда не слышал, чтобы кто-то описал Газкулла лучше, чем он сам сделал это прямо там, во дворе Гротсника. И едва он заговорил, мы оба поняли, что я связан с ним, так же просто и так же неотрывно, как пластина, скрепленная с его черепом.

С Новым Годом, Реактор!

Товарищи, поздравляю вас с наступающим Новым Годом! Пусть все горести и невзгоды останутся позади в старом году, а все самое лучшее перейдет с вами в новый. Счастья и здоровья вам и всем вашим близким! Пусть Судьба-злодейка не ставит неприятностей у вас на пути, а госпожа Удача наоборот, будет ласково прижимать к своей доброй груди. Поднимаю свой бокал за Вас!
Искренне ваш, Gray-Skull 
. 

Archeotech