Блич девушки

Спираль

Адибх открыла глаза одновременно с тем, как открылась дверь в ее комнату. На пороге стояла женщина-т’ау, тоже из касты воды, но гораздо более юная и облаченная в пурпурный балахон, которые пор’эль уже ненавидела.

– Значит, из посольства Фай’сала еще кто-то уцелел, – сделала она вывод, вставая с кресла.

– Нас осталось одиннадцать, – сказала незнакомка, обладавшая такой же пагубной жизненной силой, как и эмиссар, но несколько менее выраженной. – Меня зовут пор’уи Бейаал. Пор’вре Фай’сал был моим связанным партнером.

– Он умер скверно, – ровным тоном произнесла Адибх.

– Он умер, служа Наивысшему Благу, – без намека на грусть отозвалась Бейаал. – Как я полагаю, пор’эль, о ваших ранах уже позаботились?

– Ты и так знаешь, изменница. - Несколько дней назад приспешники ордена вытащили из-под разбитого броневика саму т’ау и чудовищную воительницу, схватившую ее. С тех пор Адибх держали в этом помещении, и никто не отвечал на ее вопросы. – Тебе понятно, что нападение на мою делегацию будет расценено как акт войны? – с вызовом процедила она.

– Вы атаковали нас, – безмятежно возразила пор’уи. – Без всякого повода.

– Я отвергаю такую версию, но советую отпустить меня без промедления – возможно, мы еще придем к соглашению, – смягчила тон посланница.

– Мы жаждем этого! – Бейаал развела руки ладонями вверх. – Шестерня Вечная приняла Наивысшее Благо. Орден всегда стремился к союзу с Империей Т’ау.

– Тогда освободи меня.

– Как пожелаете. – Девушка склонила голову. – Прошу следовать за мной, пор’эль.

Адибх не двинулась с места.

– Ты согласна? – недоверчиво уточнила она.

– Анимус-Альфа развеет все ваши сомнения, – заверила ее пор’уи.

– Кто?

– Он – Первый Зодчий ордена Шестерни Вечной, но многие из нас стали видеть в нем отца. Думаю, так произойдет и с вами.

Посланница прищурилась, заметив, как что-то мелькнуло в коридоре за спиной Бейаал.

– Прошу извинить, пор’эль, – поймала ее взгляд девушка. – Я хотела представить вам моего сына, Геб’раха. – Обернувшись через плечо, она позвала: – Входи, дитя! Здесь нечего бояться.

Шаркая ногами, в комнату ввалилось приземистое грузное создание в просторных одеяниях. Мать ласково стянула с него капюшон и улыбнулась пленнице.

Посмотрев ребенку в лицо, Адибх застыла, пытаясь осознать увиденное.

– Ему всего три тау’кира, – проворковала Бейаал, – но детки тут так быстро растут!

Когда гибрид ухмыльнулся посланнице сквозь завесу из щупалец, нить ее хладнокровия наконец распустилась, а в сознании промелькнула мрачная мысль:

«Возможно, ксенофобия гуэ’ла – не болезнь их, а сила».

Источник: Петер Фехервари. Высшее Зло.

Грехопадение аэльдари глазами очевидца

Иллиатин плелся по улицам, сжав голову руками в попытке унять пульсирующую боль. Он наткнулся на кого-то, тут же отскочил и прислонился к стене. Не отрываясь от кроваво-красного неба и надвигающейся бури, он беспомощно сполз на землю.

Небеса сердито и злобно глазели на него. Водоворот грозовых туч так сильно походил на глаз, что Иллиатин вздрогнул и отвернулся от его пристального взгляда.

Он попытался собрать волю в кулак, чтобы встать и продолжить свой путь, но после неуверенной попытки рухнул обратно на землю. Когда боль накатила с новой силой, он застонал, чувствуя, словно его голова вот-вот взорвется.

Иллиатин оглядел улицу и заметил молодую девушку, залитую слезами. Ее одежда напоминала тряпье, а на лице и руках виднелись десятки кровоточащих ссадин, которые она сама нацарапала сломанными ногтями. Некоторые были еще безумнее. Многие Настоящие Стражи покончили с собой, не в силах противостоять назойливой паранойе, которая охватила все население города.

Когда земля задрожала, Иллиатин приподнялся и присел. Вначале он предположил, что это была ударная волна от взрыва, однако дрожь все не унималась. Небеса все темнели, а пятно, уже давным-давно заволокшее солнце и звезды, разрасталось и все ниже нависало над домами. Сперва он решил, что буря одолевает лишь Эйдафаерон, но затем в ужасе осознал, насколько он был не прав. Шторм обуял огромную часть космоса, охватив центральные миры и системы вокруг них. Погибель пришла за всей эльдарской империей.

Неподалеку послышались чьи-то крики и вопли, преисполненные горя и невыносимой боли.

Он опустился на колени и слезно закричал, вытянув руки к небу в надежде утихомирить бурю, что несла с собой смерть. Иллиатин почувствовал на губах вкус крови, текущей из носа, и провел по ним пальцем.

Еле-еле он поднялся на ноги и прохромал пару шагов по дрожащей земле, покачиваясь из стороны в сторону. В отчаянии он остановился посреди улицы. Рядом шла горстка эльдар, которые, не обращая друг на друга внимания, заворожено таращились на бушующие небеса.

Иллиатин посмотрел наверх, и внезапно у него закружилась голова. Разрушенные башни повисли над ним, и ему казалось, будто он смотрел в бездну, на дне которой мерцал свет. В оцепенении он наблюдал, как этот свет подбирался к нему ближе и ближе, и защурился, когда он стал слишком ярким.

Земля колыхнулась и свалила Иллиатина с ног. Он сильно ударился головой и заработал себе рану, из которой мгновенно полилась кровь. Иллиатин вяло перевалился на спину. Свет засиял из разбитых окон и засочился из проемов, окутывая всю планету.

Свет проник и в его голову, резко подняв давление. До этого его разум был свечой, а сейчас он превратился в пылающий костер, который желал вырваться из оков его воли.

По улице прокатилась волна криков, да таких громких, будто испущенных каким-то зверем. Та девушка, которая изранила себя ногтями, вопила и билась головой о стену, безудержно трясясь.

Внезапно она развернулась и взглянула безумными глазами на Иллиатина. Ее лицо было страшно изувечено, а сломанные кости торчали из рваных ран. На мгновение ее приступ ушел.

Все утихло. Земля успокоилась, а свет продолжал заливать каждый уголок. Всепроникающее сияние размыло весь мир перед его глазами.

Затем под звук раскатистого и оглушительного грома раскололись небеса. Свет забил из разинутого рта и глаз девушки. Пульсирующий злато-серебряный ореол волной исходил из нее, поднимаясь вверх, словно поднятые ветром пылинки.

Другие тоже застыли лицом кверху, пока души сияющим потоком вырывались из их тел. По всему городу, всей планете, всей империи души эльдар выдирались из них.

Духовная эссенция сгустилась и обернулась бурлящим облаком психической энергии, которая рвала, жгла и кричала внутри головы Иллиатина, как будто он одновременно был частью бури и наблюдал за ней со стороны. Что-то чудовищное извивалось и выло в самом сердце того облака, рыча и с силой прорываясь на свободу.

Вдруг духовный поток испарился. Пустые оболочки сокрушенных эльдар свалились на землю, словно куклы, брошенные непомерно сильным ребенком. Иллиатин стоял столбом, в бескрайнем ужасе ощутив смерть миллиардов своих сородичей. Отдаленный психический хор жизни, который он слышал с рождения, внезапно утих.

Все остальные исчезли. Впервые в своей жизни он почувствовал себя одиноким.

И тогда вселенная разорвалась на части.

...

– Мы обречены, – прошептала Маесин. – Напророченная гибель пришла за нами, а весь этот ад – наших рук дело. Прислушайтесь к крикам наших мучителей.

Иллиатин прислушался, но потом понял, что Маесин имела в виду не прерывистые крики и вопли, доносящиеся с улиц. Он уловил еле слышимый шепот, чью-то непрерывную речь, полную угроз, обещаний и описаний отвратительных поступков. Чем дольше он слушал, тем больше убеждался, что голос исходил из его собственного разума. Вскоре он затерялся в этом наваждении, попав в плен насмешек и искушений.

Тетесис положил руку на плечо брата, тем самым выведя его из исступления. Иллиатин оглядел город и увидел только тьму и безумие. Звезды шатались и качались, словно в опьянении, а небо было разорвано на куски. Где-то вдалеке он ощущал что-то еще, что было частью его самого. Это нечто установило неразрывную связь с его душой и жаждало поскорее заполучить ее. Злобный монстр, который знал о его существовании.

Иллиатин упал на колени и закрыл руками лицо, дико трясясь от беспредельного ужаса.