Смерть надежды

Надеюсь это Гриф гитары.

Плюс один к количеству заскоков

Всем привет! Делюсь радостью - первой успешной печатью. Модель бесплатная, не моя (но я смотрю в будущее с оптимизмом и надеждой, что тоже так смогу. Сразу как в сутках станет 40 часов). Принтер anycubic photon 4k, смола водосмываемая (нет) от аникубика. Что удивительно она не воняет, ну только если прямо в чан залезть.

Доколе?!

Лемартес Хранитель Потерянных

Последний пост о спойлерах Смерти и Конца.

Темные ангелы, Титул и Сайфер:

Он видит вдалеке ручей, бегущий по самому дну глубокого перевала. Это всего лишь струйка, как свежий поток талой воды весной. Он вьется под тенями скал, в темноте и из нее, но там, где он ловит ясный дневной свет, он сверкает, как падающие драгоценности, синим и зеленым. Невозможно легко определить масштаб, но Корсвейн видит, что это не люди. Масса крошечных, блестящих форм. Движущийся, продвигающийся ковер из…
Жуков. Мух.
Река из них течет вверх по перевалу. Сколько их должно быть? Сколько миллиардов нужно, чтобы образовалась блестящая черная струя на дне перевала?
Далеко внизу по дорожке стелется дымка тумана.Рассеявшися, он открыл фигуру, смотрящую на Корсвейна на далеком утесе. Поток насекомых остановился, словно запрудой, у пяток фигуры.
Это Тифон. Это Калас Тифон, гордый сын Барбаруса, Первый Капитан XIV Легиона. Он выглядит точно так же, как в тот день, когда Корсвейн впервые встретил его, много лет назад, до того, как начался ад. Его бронеплита блестит в холодном свете. Он поднимает руку в почти братском приветствии.
«Вы сломлены, — говорит он. Всего лишь шепот, но Корсвейн слышит его так же ясно, как если бы они оказались лицом к лицу. — Ты сломлен, Корсвейн, внутри и снаружи. К этому сводится наша долгая военная игра, и в отношении вас мы предлагаем шанс подчиниться. Подчинитесь нам. Не пытайтесь вступить в последний бой.
— Ты не можешь предложить мне ничего, кроме смерти, — кричит в ответ Корсвейн. Ему приходится повышать голос, чтобы он донесся до перевала на тысячу метров. Мягкий ответ Тифона легко доносится до его уха.
'Конечно. Ничего, кроме смерти. Но это не обязано быть лезвием или насилием. Подчинитесь, и это будет безболезненно. Мягкое затухание в тишине. Мы предлагаем это в честь вашей ценности как соперника. Никаких взаимных обвинений. Примите, что вы сломлены, и примите этот дар от нас. Избавьте себя от боли сопротивления неизбежному».

Корсвейн сражается. С ним на уступе ущелья Траган из Девятого Ордена, Форлуа, Бруктас… и другие, достаточно близко, чтобы соприкоснуться на расстоянии вытянутой руки, но обезличены разносимой мухами тьмой. Механизмы их болтеров заклинило, забило грязью насекомых и раздавленными телами мух, поэтому они сражаются клинками, украшенными длинными мечами и полуторными реликвиями, испачканными черным едким гноем. Корсвейн разрывает темную броню и выплевывает больные внутренности. Он сбрасывает убитых и умирающих врагов с крепостного вала, отбрасывая их назад в лица тех, кто цепляется за них. Он раскалывает шлемы и ломает клинки. Каждый удар разбрызгивает кровь, что усиливает хлюпкость, перекрытую краем крепостного вала. Воины скользят в крови, пробираясь в ней по голени. Она моросит воздух, брызги крови летят по их снаряжению и капают с локтей и наплечников.
И во всем этом он знает одно.
Они проиграют.

Он видит, как Траган падает, унесенный в жиже крови несколькими нападавшими. Он бросается к нему, сбивая нападавших с брата, отшвыривая тела и уничтожая их яростными ударами. Траган лежит на спине, изо всех сил пытаясь вырваться и встать на ноги.
Булава бьет Корсвейна сзади. Он шатается, а затем, как и Траган, попадает в толпу Гвардейцев Смерти. Руки хватают его и прижимают, угрожая оторвать конечности от тела. Он пытается бороться. Живой кошмар из Гвардии Смерти, личинки которого высыпаются изо рта подобно рису, поднимает булаву, чтобы размозжить его голову.
И вдруг Живой кошмар загорается.
Его тело, объятое плазменным огнем, рушится, расплавленный металл сливается с пузырчатым мясом. Булава падает в грязь.
Из бушующих облаков насекомых вырываются новые лучи, поглощая иных. Головы тают, как горячий воск. Корсвейн спотыкается, освобождается, его броня забрызгана расплавленными доспехами Гвардейца Смерти.
Его поддерживает фигура.
«Стойте твердо, ваша светлость, — говорит она.
Облепленный грязью, кровью и коркой раздавленных насекомых, Корсвейн поднимает голову и видит надежду в самой неожиданной форме. Знак. Серебряная маска.
— Держитесь, великий сенешаль, — говорит лорд Сайфер.

Корсвейн смотрит на серебряную маску.
— Не спрашивайте, — говорит Сайфер. — Не сомневайтесь, ваша милость. Я был с вами все это время. Я стою с вами сейчас. Это все, что вам нужно знать.
Его слова эхом отдавались в эфире, переносимые и усиливаемые мощной псионической силой. Удушливые тучи мух отпрянули.
— Сыны Первого, ваш долг перед вашим сенешалем, пожалуйста, — объявляет Сайфер, его голос проникает в каждый разум на склоне холма и утесах. — Он отдал вам приказ. Убейте их.
Тотчас же он оказывается на краю черной скалы, по которой все еще тянутся толпы Гвардии Смерти. Он начинает отмерять смерть всем неразумным, что пересекли край скалы. Его меч разрывает черную броню, словно волдыри. Его плазменное ружье поджигает людей целиком, отправляя их расплавленные тела огненными полосами мчаться вниз по скале.
Темные Ангелы бросаются к нему, как львы, пробуждающиеся ото сна. Дух, которого не хватало, возвращается. Вера находит свою сталь.