Roboute Guilliman

Апофеоз

Раз уж Ангрон вернулся в новой миниатюре, предлагаю вспомнить классику.

Лоргар поднял голову, обратив лицо к плачущему и истекающему кровью небу. Красный ливень омывал его, согревая кожу и заполняя рот. Он не переставал петь, непрерывным потоком произнося истинные имена бесчисленных Нерожденнных и требуя, чтобы те отдали свою энергию в его распоряжение.

Так много силы. Силы, не поддающейся описанию и пониманию. По его желанию реальность уродовала сама себя, управлять мощью было так же просто, как открыть глаза или поднять руку. Такова была игра Четырех богов. Они использовали энергию такого масштаба каждый миг своего существования, но им не хватало физического присутствия, чтобы перенести свои замыслы в материальную вселенную. Метафизика неласкова даже к Силам Извне.

С истерзанных небес ударил вопящий луч солнечного света, заливший пространство вокруг Ангрона и Жиллимана ядовитым свечением. Тени обоих воинов, всех зданий и танков удлинились и превратились в мерцающие образы корчащихся человеческих силуэтов, тянущих руки. Вопли доносились отовсюду: каждая душа-тень в городе рыдала под кровавым дождем. Они плясали, словно дым и пламя, ползая и пританцовывая в своем нетерпеливом желании добраться до Пожирателя Миров.

Кульминация песни варпа, исполненная посредством инструмента с безупречной и безграничной яростью. Нет эмоции чище, чем ярость. Эти слова произнес сам Ангрон. Возможно, когда боль пройдет, он даже вновь согласится с ними.

Сам же Ангрон продолжал биться с Жиллиманом, возвышаясь над стоящим на коленях Ультрадесантником. Заметил ли он вообще кровавую бурю и льющийся с неба красный поток? От поднятых перчаток Робаута летели искры, он силился отвести удар за ударом. Он был побежден. Повержен. Раны покрывали его палитрой гордого поражения. Даже сейчас его воины продолжали сражаться, чтобы отбить своего примарха. По рубцам на броне и ощущению боли, исходящей от сознания брата, Лоргар решил, что тому повезет, если он снова сможет ходить.

Ангрон выглядел немногим лучше. Он воплощал собой изуродованное величие, на его теле виднелись огромные разрывы и порезы от сочленений перчаток Жиллимана.

Сейчас. Это должно произойти сейчас.

Лоргар сконцентрировался на торжествующей фигуре изуродованного брата, призывая Нерожденных ответить. Несущий Слово зафиксировал мускулы Ангрона, воспламеняя синапсы в мозгу. Он лишал Пожирателя Миров возможности нанести смертельный удар, тем самым распаляя его ярость еще сильнее. Раздались вопли – мелодия погубленных миров наконец-то зазвучала в материальной вселенной.

История повторялась. Еще один примарх отползал подальше от гнева Ангрона. Еще один брат, вступивший в права наследования, не будучи проклятым, которого не отрывали от корней и не оставляли горевать по несбывшемуся. Победа над ними не доставляла удовольствия. Ярость не утихала. Она становилась только глубже, усугубляясь горечью. Вожделенный покой битвы ускользал от него, оставляя лишь пустые обещания лживого любовника.

Ненависть не приносила победы. Ничто не приносило.

Даже те, кого он повергал и сокрушал… даже они жалели его.

Прости меня. Я пытался тебе сказать. Все мы пляшем под дудку варпа. Даже ты, Ангрон.

На сей раз Жиллиман – а не Русс – отползал прочь, а Пожиратель Миров отшатнулся назад, вцепившись в истерзанное лицо и грудь. Он рвал собственную броню и плоть, отдирая их пригоршнями и крича так, как не смогло бы ни одно живое существо.

Плоть и кости, кровь и дух – все вибрировало в такт волнам варпа. Они звучали в каждом атоме, каждой субатомной частице божественного тела. Миллиарды и миллиарды вопящих душ.

И вместе с их криками пришла боль.

По мышцам Ангрона прошли первые разрушительные спазмы, обратившие его кровь в ртуть, затем в лаву и, наконец, в священный огонь. К крикам разочарованной ярости добавилась невообразимая мука. Его тело начало разрывать само себя, разрастаясь и поднимаясь ввысь. Совершенствуясь после жизни, наполненной прерывающейся болью.

Лоргар наблюдал за агонией брата с виноватой радостью.

Это ты всегда был проводником. Никто не ненавидит так, как ты, с такой безграничной силой. Никто другой не чувствует такой боли, терзаемый совершенными в жизни предательствами. Это должен был быть ты, в миг глубочайшей ярости и горя. Другого проводника и быть не могло.

Жиллиман скрывался в стойких фалангах своих сынов, которые с достойным зависти единством отступали по затопленным дорогам. Раненый Ультрадесантник пристально смотрел на Ангрона, стоящего на вершине горы мертвых сыновей трех родов, и Лоргар заметил на лице брата выражение благоговейного отвращения. Даже отходя, XIII Легион продолжал стрелять. Их заряды били в обнаженную плоть мышц Ангрона, покрывая бескожее тело черными пятнами и взметая в воздух кровавые сгустки.

Барабанный бой. Стрельба была лишь барабанным боем, вступавшим в кульминацию великой песни. Болты гулко ударяли в Ангрона, расшвыривая внутренние органы по пологим дугам. Эффекта не было. Пребывая во власти небесного страдания, Ангрон вышел за пределы телесной боли.

В него ударила молния. Такого не ожидал даже Лоргар.

Прогремел гром, сложившийся в очередной фрагмент великой песни, и с кровоточащего неба ударили новые молнии, которые воспламенили примарха Пожирателей Миров, трупы у него под ногами и саму землю вокруг. Зажглось красное пламя, образованное мерцающими корчащимися призраками. Жизни погибших в обмен на его.

Кровавый ливень стал сильнее и горячее – столь жарким, что порождал туман и смывал краску с потрескавшегося керамита бесчисленных сражающихся воинов. Лоргар не переставал петь, произнося Имена и взывая к ним, чтобы они повиновались, как обещали. Он дал им океаны крови и зажег миры. Теперь они были перед ним в долгу. Он обменял триллионы жизней на одну-единственную. Никто теперь не скажет, будто Лоргар Аврелиан не был верным братом.

Робаут когда Иврейн отказалась от секса