Родственники пиздюк

Слабонервным олдвахафанам не смотреть.. я вас предупредил.

Приход Арлекинов

Особенно яркая вспышка озарила зал, через несколько секунд совсем невдалеке загрохотал гром. Йегара резко вдохнул и заморгал, прогоняя из глаз пятна, оставшиеся от света. На один-единственный миг этой вспышки комната разделилась на белый свет и четко очерченные тени, так что гости и мебель стали похожи на плоские фигуры, вырезанные из бумаги. В тот миг Ольтанир увидел силуэт, которого здесь раньше не было, нечто длинное и тонкое, неестественно скорчившееся подле трона Вайла. Он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от ужаса, но, когда его зрение прояснилось, там уже ничего не было. Вайл сердито уставился на него в ответ.

— На что ты пялишься, глупец? — ощерился Лорд-Сорокопут. — Ты выглядишь так, будто увидел какого-то из своих вялых инцестных родственников, восставшего из мертвых.

— Ни на что, простите меня, я… о боги! — вдруг вскрикнул Йегара. На последних словах он сорвался на истерический визг. Вайл и Кассаис тут же вскочили с мест, готовые сражаться, хотя и не знали, откуда грозит опасность. Остальные гости погрузились в шокированное молчание и вытягивали шеи, пытаясь увидеть, что за приступ безумия охватил последнего Йегару.

— И что? — через секунду рассмеялся Кассаис. — Я уж думал, та кошка явилась на второй раунд.

Ольтанир Йегара не сводил глаз с угла стола, где миг назад лежала рука Вайла. Там, невинно пристроившись на богатых извивах древесного узора, лежала кристаллическая пластина, то ли та, что он нашел рядом с покоями Ку'изала, то ли другая такая же. Лорд-Сорокопут проследил за его взглядом и сразу наткнулся на маленький поблескивающий прямоугольник. Пробормотав ругательство, он наклонился и стал его рассматривать.

Кассаис тихо чертыхнулся. Еще одна кристаллическая пластинка мерцала на том месте, где он сидел. Не обращая внимания на любые потенциальные опасности, он поднял тонкий прямоугольник и оглядел его. Изображенные на поверхности двойные маски, плачущая и смеющаяся, загадочно взирали на него пустыми глазницами.

— Кажется, Вайл, к тебе пожаловали незваные гости, — через миг произнес Кассаис, — если только это не какая-то подстроенная тобой забава, о которой ты, хитрая бестия, умолчал.

— Что… что это значит? — проблеял Йегара. Зал был погружен в молчание. Все гости повернули свои жестокие и красивые лица к Вайлу, нетерпеливо ожидая, что он скажет об этих странных явлениях. Лорд-Сорокопут уже поднял и изучил собственную пластинку. Он бросил ее обратно на стол и улыбнулся своей ледяной улыбкой, прежде чем ответить.

— Это означает, что меня избрали для особой чести, коей я, в щедрости своей, поделюсь с вами, мои гости и придворные, — громко произнес Вайл. Сквозь его голос снова пробился гром, и он начал медленно идти вдоль стола, продолжая говорить. — Нас пригласили поучаствовать в Маскараде, и мы увидим такие зрелища, что немногие и в самой Комморре могут похвастаться тем, что наблюдали их.

Лорд-Сорокопут остановился, запрокинул голову и выкрикнул еще громче:

— Я согласен, слышите меня, арлекины? Я знаю, что вы слушаете меня. Я принимаю предложение. Придите, откройте себя моему залу.

Как только слова сорвались с его губ, рядом с ним произошла небольшая вспышка и в воздух театрально взмыло кольцо алого дыма. Дым рассеялся по сторонам, открыв долговязую фигуру в темной облегающей одежде, с лицом, скрытым за маской с вихрящимся узором. Гибкое существо поклонилось в пояс, согнувшись почти пополам, и ловко шагнуло в сторону. При этом, благодаря какому-то обману зрения, рядом с Вайлом вдруг оказалось уже две фигуры. На маске одной из них теперь появилась стилизованная ухмылка Цегораха, а по другой стекали слезы Иши.

Оба фантома снова поклонились и встали в позу, выгнув одну руку над головой так, чтобы она соприкасалась кончиками пальцев с рукой партнера, а другую держа поперек корпуса и касаясь друг друга ладонями. Две фигуры начали танцевать под неслышную музыку. Сначала в куртуазном па-де-де они пронеслись вокруг всего зала, одновременно торжественно и до смешного нелепо, а потом один из них стал вести в танце. Неверные шаги и фортели улыбающейся фигуры становились все более возмутительными, в то время как его плачущий партнер в сложном танце пытался удержать его на верном пути. Двое скакали и кувыркались друг над другом с ловкостью, которой поражались и восхищались их зрители. Их ладони и кончики пальцев ни разу не оторвались друг от друга, даже когда это казалось невозможным.

Оба фантома снова поклонились и встали в позу, выгнув одну руку над головой так, чтобы она соприкасалась кончиками пальцев с рукой партнера, а другую держа поперек корпуса и касаясь друг друга ладонями. Две фигуры начали танцевать под неслышную музыку. Сначала в куртуазном па-де-де они пронеслись вокруг всего зала, одновременно торжественно и до смешного нелепо, а потом один из них стал вести в танце. Неверные шаги и фортели улыбающейся фигуры становились все более возмутительными, в то время как его плачущий партнер в сложном танце пытался удержать его на верном пути. Двое скакали и кувыркались друг над другом с ловкостью, которой поражались и восхищались их зрители. Их ладони и кончики пальцев ни разу не оторвались друг от друга, даже когда это казалось невозможным.

Пляска стала более быстрой и исступленной, теперь танцовщица в маске Иши пыталась оттолкнуть от себя того, что улыбался. Неважно, насколько сильно она его отбрасывала, в сторону или в воздух, плачущая танцовщица никак не могла избавиться от смеющегося партнера. Всякий раз ее нежеланный ухажер стремительно возвращался, будто притягиваемый магнитом, и их руки не разделялись. В конце концов она подбросила его вверх и удержала на весу. Две фигуры превратились в отражения, сомкнувшиеся руками — одно вверху, одно внизу — и балансировали в шатком равновесии. В этой позе они остались на невозможно долгое мгновение, а затем нижняя фигура вдруг уронила своего партнера, вызвав испуганные ахи у зрителей. Падая, две фигуры слились и превратились в единственного танцора в вихрящейся маске, который встал и еще раз поклонился Вайлу.

Сразу после поклона со стороны дверей зала раздался громоподобный грохот. Долговязая фигура сгорбилась и приподняла маску-водоворот, глядя на Лорда-Сорокопута, словно верная гончая. Вайл снисходительно взмахнул рукой.

— Иди впусти их, — сказал он. — Давайте посмотрим, какие еще важные особы пожаловали к нам этой ночью.

Одинокий арлекин вскочил и помчался к дверям. Кассаис воспользовался передышкой, чтобы наклониться и прошептать в ухо Вайлу:

— Ты действительно уверен, что это следует делать, дорогой кузен? Впустить в этот порт, так сказать, еще один корабль?

Выражение лица Лорда-Сорокопута ни на йоту не поменялось от этой демонстрации неповиновения.

— Тебе бы стоило поучиться у Йегары, у вас обоих одна и та же странная склонность говорить, что мне делать в моих собственных владениях, — прорычал Вайл в ответ. — Ты что, хочешь, чтобы я закрыл свои двери перед труппой арлекинов и претерпел последствия такого поступка? Я не такой уж глупец!

К этому времени арлекин с силой толкнул двери и распахнул их створки. За ними предстала сцена, совершенно непохожая на угрюмый тесаный камень Слияния. Теперь за дверями возникла сцена из зеленого леса, поляна, купающаяся в ярком солнечном свете. Две фигуры поднялись из центра лужайки. Одна была высокая, облаченная в роскошный алый наряд, увенчанный золотой маской. Другая, ниже ростом, была закутана в мантию с капюшоном, которая казалась сотканной из теней. Когда она поднялась, стало видно, что на ней лишенная каких-либо черт овальная маска, блестящая словно ртуть.

— Приятно встретиться, друзья мои, — сказала красная фигура чудесным, медоточивым голосом, который как будто проникал в каждый уголок зала. — Я — Ашантурус, король древней и ныне утраченной страны. Это — Цилия, моя муза и королева.

Взяв Цилию за руку, Ашантурус вошел в двери, и толпа гостей Вайла расступилась перед ним, как изморозь под лучами солнца. В зал вплыл аромат полевых цветов, а с ним послышалось пение птиц. Вдруг за королем появились другие фигуры и устремились в двери сплошным потоком, неся гирлянды, ленты и развевающиеся шелковые знамена. Миг за мигом оранжевый зал претерпевал метаморфозу из места, полного коричневатых теней, в яркий, красочный простор, воплощающий дикость и первобытность.

— Благодарю вас за то, что вы приветствовали моего странствующего слугу Ло'тоса и приняли наш Маскарад, — сказал Ашантурус Вайлу, а затем кивнул, обращаясь к кому-то позади архонта. — Позвольте мне также представить Храдхири Ра и… Пестрого.

Лорд-Сорокопут обернулся и увидел, что на его собственном троне теперь восседает невысокая фигура, облаченная в архаичный костюм, покрытый крошечными перемежающимися ромбами черного и белого цвета — действительно пестрый, подумал Вайл. За троном стояла внушительная фигура в длинном плаще и череполиком шлеме, видимо, Шут Смерти труппы. Вайл мрачно улыбнулся от этого зрелища.

— Приветствую, Смерть, — хладнокровно обратился он к Храдхири Ра. — Я всегда думал, что ты стоишь за моим плечом, и теперь я вижу, что это правда.

— Смерть стоит за плечом любого смертного, — проговорил Шут Смерти скрипучим голосом. — Они рождаются лишь для того, чтобы дождаться прикосновения ее костяных пальцев и покинуть этот мир. Сегодня ли, завтра — неважно, в конце концов смерть приходит за каждым.

Кассаис громко рассмеялся.

— Может быть, в мире грязи, где вы живете, это так и есть, но в вечном городе смерть не имеет власти, — сказал он.

— О, я вынужден с этим поспорить, — вставил Пестрый с всезнающей ухмылкой. — Я бы сказал, что власть смерти в Комморре сильнее, чем практически в любом ином месте во вселенной. Ты имеешь в виду, что некоторые жители просто не чувствуют ее прикосновение так уж часто, но и это не правда. Всё, и я повторяю, всё однажды умирает. Истинный вопрос состоит в том, можно ли после этого вернуться.

— Хватит, шут! — одернул его Ашантурус. — Эти благородные господа собрались здесь не для того, чтобы слушать твой философский вздор! Удались отсюда до тех пор, пока тебя не призовут.

Пестрый поднялся с язвительной усмешкой и старательно поклонился всем присутствующим, не исключая и подносов с моллюсками, прежде чем вальяжно удалиться, насвистывая на ходу. К этому времени вход в зал уже полностью исчез под драпировкой из прозрачной ткани и проволочными петлями, на которые была натянута металлическая сеть. Все это производило эффект сужающейся естественной пещеры в скале или изгибающейся воронки торнадо, видимого сверху.

— Господа, — более спокойным голосом произнес Ашантурус. Теперь он был тише, чем прежний, царственный трубный глас. — Я представил вам солистов нашего Маскарада, но, как вы видите, многие другие также будут играть в нем роли. Танцоры, музыканты, хор — и даже сама сцена — члены нашей труппы удовлетворят все возможные надобности. Попрошу вас и ваших благородных гостей не взаимодействовать с актерами, пока те выполняют свою работу, если только вас не пригласят. Нарушение чревато… опасностью. Кроме того, когда представление начнется, оно должно беспрерывно продолжаться до самого завершения. Можете ли вы… согласны ли вы на эти условия?

Маска Вайла, Энди Чамберс

Небольшой пост вопроса.

Деградация Потомков - часть 4

Продолжаю переводить это жесткое графоманство 

Часть 1: http://joyreactor.cc/post/5079800

Часть 2: http://joyreactor.cc/post/5084074

Часть 3: http://wh.reactor.cc/post/5084427

«Тащите извивающихся и кричащих»

«Арбитры! Мы не потерпим никаких трений среди Его подданных. Никакого несогласия. Никакого рецидива. Будьте бдительны!

Сейчас напряженные времена, беспокойные и смятенные, но знайте, что Его рука направляет вас в вашей санкционированной работе. Поэтому вы должны доверять своей интуиции, и пусть ни колебания, ни сомнения не помешают вам арестовать любого, кто вызывает у вас хоть смутное подозрение. Будьте благочестивы и тверды в своей вере в Бога-Императора Святой Терры, и все ваши усилия увенчаются успехом. Никаких колебаний. Никаких угрызений совести. Только очищение. Очистите улицы от недовольных и злоумышленников!

Как стражи нашего Божественного Величества, вы должны быть неустанны в исполнении своего долга. Ваш долг - поддерживать порядок, отстаивать Лекс Империалис и с силой пресекать любые высказывания о себе, независимо от того, принимают ли они форму речи или поступка. Ибо на этом пути таятся анархия и ересь, и вы должны ловить всех, кто сбился с пути. Будьте сильны! Не уступайте! И всегда преследуйте!

Во время патрулирования вы встретите тех, кто будет косо смотреть на мужчин и женщин, облеченных властью. Вы будете слышать нецензурные шепотки за спиной. И вы столкнетесь с медлительными субъектами, которые будут отлынивать и тянуть время, чтобы поменьше подчиняться вашим командам, всегда делая так мало, как только возможно.

Это случаи препятствования законным служащим и неуважения к хозяевам, и с ними нужно жестоко расправляться! Покажите пример одного, чтобы вселить страх перед Богом-Императором в сердца сотни. Используйте силовые маулы, приклады ружей и кулаки, колени и сапоги, чтобы быстро повалить ленивца на землю. Удар головой также будет достаточным, ведь вы носите шлемы, а они, как правило, нет. Как только они окажутся на земле, набросьтесь на них с силой и помогите своим коллегам по патрулю в избиении. Кости должны ломаться со звуком. Синяки и кровь должны быть видны. Со всеми подельниками несговорчивых отбросов нужно расправиться таким же образом, пока никто из толпы не посмеет оспаривать вашу власть, данную Императором!

Научите всегда проявлять рвение в помощи Его арбитрам и судьям. Эти грубияны не понимают ничего, кроме силы, и поэтому сила будет применена, с эмблемами вашей должности, гордо выставленными и отполированными для всеобщего обозрения, пока вы выполняете свою тяжелую работу.

И как только нарушитель будет тщательно избит, вы вернете его в участок. Если все фланговые крюки ваших машин уже заняты мешками с пленниками, то свяжите их по рукам и ногам и тащите их, кричащих и извивающихся, по улицам и дорогам, пока вы продолжаете патрулирование. Сделайте узел крепким, и их слабая плоть сдастся раньше, чем наши инструменты правосудия. Смерть нарушителя перед допросом не имеет никакого значения. Эти извращенцы уже предрешили свою судьбу своим поведением. Они должны заплатить свою цену.

Вы научите этот сброд бояться стука наших бронированных сапог. Вы научите их страстно желать помогать нам! Вы подавите любую склонность к наглости и нарушениям, и вы сделаете из них послушных слуг Бога-Императора. Как и всех нас!

Ибо мы - гнев Его и суд Его, и деяние наше - повеление Его.

Пойдем же и очистим это логово от скверны и преступлений, ибо воля Его - наш щит.

Накажем злодея и преступника, ибо свет Его - наша булава.

Сломаем преступившего закон, ибо Его взгляд - наш знак отличия.

И не бойтесь тьмы, ибо мы несем Его месть, как факел в наших руках.

Будьте без милосердия. Будьте едины с ненавистью. Будь всегда правдивы. Будьте бдительны.

Ave Imperator! Выдвигайемся!»

- Прокурор-комиссар Тарквиний Джаркуниус, выступая в 238.M39 перед патрульной сменой Адептус Арбитрес, в здании суда улья Хемитея, кластер ульев Аиакос, на Децебале IV.

«Человеческая бомба»

В безумный век тьмы и страданий человеческая развращенность используется для тотальной войны.

Жертвование собой - основа имперского образа мышления. Броситься на врага — это поступок добродетельного подданного Императора на Терре. Отдать конечности и жизнь в бою или в труде — это почетный поступок, который делает эту жизнь достойной того, чтобы ее прожить. Отдать себя и своих потомков и родственников — это похвальный вклад в дело всего нашего вида и его божественного повелителя на Терре. Ибо кровь мучеников — это семя Империума, и пока мужчины, женщины и дети готовы бросить себя на смерть за Бога-Императора, Его владения будут существовать среди звезд.

Великие империи не держатся за счет робости, поэтому Империум Человечества уже давно перестал колебаться, погружаясь в худшие глубины безнравственности в погоне за своими дорогостоящими триумфами. Победа должна достаться любой ценой, и выживание всего человечества зависит от бездушного пренебрежения его владык к человеческой жизни и достоинству. В конце концов, человек — это всего лишь еще один ресурс, который необходимо расходовать для поддержания имперской власти. Сам по себе человек — ничто. Человек существует для того, чтобы служить. Он — всего лишь цифра в безалаберном расчете увеличения затрат для поддержания дряхлой галактической цивилизации с глиняными ногами.

Человеческие бомбы Карательных Легионов — лишь один из бесчисленных примеров крайних мер, которые Империум Человечества применяет на регулярной основе. Хотя эта практика изначально родилась от отчаяния в полузабытые тысячелетия раннего Империума, она уже давно превратилась в стандартное военное средство Астра Милитарум.

Среди осужденных преступников, пополняющих ряды Штрафных легионов, встречаются грешники, чьи преступления не могут быть по-настоящему раскаяны в течение всей жизни. Это преступники, которые насиловали и мучили других, и их обуревают сильные эмоции сожаления и безумного раскаяния в содеянном. Среди этих обреченных людей много психопатов и самоубийц, и они часто хватаются за любую возможность заслужить прощение Императора смертью в бою. После обнаружения таких проклятых мужчин и женщин немедленно зачисляют в отряды Человеческих Бомб, где они могут идти к искуплению своих грехов.

Члены Адептус Министорум будут наставлять эти заблудшие души в медитации и молитве, чтобы они поняли, что им нужно сделать, чтобы получить полное прощение. Перед битвой техники надевают на карательных легионеров разгрузку с бомбами и снаряжают взрывчаткой, в то время как проповедники или исповедники поют литургии и благословения. Люди-бомбы осеняют себя символом Аквиллы и нажимают на спусковые крючки зажигательных устройств в хватке, которую разожмет лишь смерть. Отпущение грехов близко. Только после того, как обвес будет взорван, душа искупленного грешника будет прощена и с миром перейдет на сторону Бога-Императора.

Поэтому командиры Имперской Гвардии используют смертников в опасных ситуациях на поле боя, например, для расчистки брешей в укреплениях противника или для противодействия вражеской пехоте, превосходящей по размерам и бронированности маленьких гвардейцев. Эти живые бомбы - мощный инструмент в арсенале Империума, и нередко они обеспечивали Астра Милитарум элемент внезапности против врагов, для которых такая тактика была бы немыслима, например, давно потерянных человеческих колонистов или наивных тау на Восточном Рубеже. Человеческая жизнь - истинная валюта Империума, и какая большая разница между приказом десяткам миллионов солдат идти в пасть смерти с оружием в руках и превращением их в человеческие бомбы? Разве все мы не ждем своего шанса пожертвовать собой ради нашего вида и повелителя? Ибо разве смерть, послужившая Империуму, не является благодетельной милостью к раскаявшимся грешникам?

Лучше умереть за Императора, чем жить для себя.

Помимо бесчисленных импровизированных решений, существует ряд Стандартных Шаблонных Конструкций (СШК) бомбовых разгрузок. Все они сделаны грубо и являются свидетельством того, что такое надуманное вооружение на случай непредвиденных обстоятельств было изначально разработано древними отвратительными разумами для помощи своим человеческим колонистам только в самых отчаянных обстоятельствах. То, что когда-то было лишь теоретической чрезвычайной ситуацией в Темную Эру Технологий, с тех пор стало обычным делом в мрачной тьме далекого будущего.

И вот эпоха Империума продолжается, ее ржавеющие механизмы смазываются человеческим потом и кровью. Так на десяти тысячах полей сражений на далеких словах раздаются вопли проклятых, жаждущих искупить свои тяжкие грехи и найти прощение в смерти. Когда бомбы нацеливаются на плоть, эти голоса звучат как один, его боевой клич суров и пылок; его послание - призыв истинного фанатика; его слова - сама суть будущего нашего вида:

«За Императора!»

«Я, рожденный умереть»

«Я, рожденный умереть, приветствую тебя, Император.

Я провозглашаю верность Твоему владычеству и Твоей вечной славе.

Я отдаю свою душу на Твое прощению и в Твои божественные объятья.

О, Бог-Император на Святой Терре, прими мою скромную жертву на алтарь войны и сочти ее достойной.

Сочти мою смерть достойной, ибо жизнь моя не была достойной.

Искупления за мои грехи, о которых вы все знаете, я ищу через жертвоприношение.

Я приношу жертву Тебе одному, ибо никто, кроме Твое Божественного Величества, не является законным спасителем и правителем людей.

О, владыка воинств и вождь народов, смилуйся.

Смилуйся над моей душой. Я прошу Тебя, помилуй меня.

Укрой ее трепещущий огонек свечи от штормовых ветров проклятия.

Славься, Император.

Донеси этот маленький огонек до Твоего Золотого Престола на мифической Терре.

Славься, Император.

И присоедини эту каплю пламени к яркому небесному огню всего искупленного человечества, призванному развеять тьму.

Славься, Император.

Быть единым с моим родом в смерти.

Властвуй, Император.

Сохрани мою вечную душу.

Властвуй, Император.

Спаси мою истинную сущность от мук ада.

Властвуй, Император.

К этому я стремлюсь, и за это я отдаю свою жизнь.

Царствуй бессмертно, Император.

Только этого я жажду, ибо жизнь моя - прах.

Царствуй бессмертно, Император.

Это я обещаю, или пусть моя душа будет навеки проклята.

Царствуй бессмертно, Император.

Благослови мою плоть, когда пламя превратит ее в пепел. Благослови мой пепел, когда он упадет на искалеченных врагов. Благослови мой дух в его последнем пути к спасению.

Только в смерти есть утешение. Только в смерти есть искупление. Только в смерти кончается долг.

Я умираю во имя Твое:

Ave Imperator!»

- Смертная клятва Человеческих Бомб из Штрафного легиона MCCCXLVII, записанная Исповедником Альбрахимиком д'Иолвертусом в 668.M40 перед Катастрофой у реки Морей на планете Скутатой Минорис, наблюдавшего полное уничтожение 3 миллиона человек Системного Воинства Перценния Астра Милитарум (XIX-XXV Армии) под командованием Лорда-генерала Теофилия аф Хетценшлахта.