никак нет

Maulerfiend

Techpriest Enginseer

Закончил тут красить Enginseer'а. 

Наконец-то, теперь до нового года никаких заказов, только подарки друзьям и возможно хватит времени на своих смурфов... Я надеюсь.

- Докладывай , брат.

- Всё ещё никаких признаков еретиков Хаоса , капитан.

- Подожди , что это в небе?...

- Нам пиздец.

Смерть Сангвиния, описанная Дэном Абнеттом.

Из-за своих насмешек он просто кажется мальчишкой, и ты не хочешь думать о нём в таком ключе. Он Сангвиний. Ты всегда любил его. Ты хочешь запомнить его как образец добродетели, а не как какого-то...
Ах, вот только бравада совсем не для тебя, не так ли? Это для него. Теперь ты это видишь. Ему никогда в жизни не приходилось вести себя храбро. Ты всегда думал о нём как о храбром от природы человеке, самой храброй душе, которую ты когда-либо знал. Но это не тот случай. Когда ты так силён, как Сангвиний, ты ничего не боишься, а храбрость даётся легко. Со всем остальным, с чем он когда-либо сталкивался, он сталкивался без страха. Но сейчас ему приходится притворятся храбрым, и у него это не очень хорошо получается. Ему никогда раньше не приходилось притворяться храбрым.
"Не надо", - говоришь ты очень мягко. Ты же не хочешь, чтобы такая славная жизнь, как у него, закончилась унижением.

****
Это занимает всего мгновение, хотя у него есть всё время в мире.
Хорус Луперкаль держит всё время в неподвижности в одной руке, а Сангвиния - в другой.
Сангвиний, сломленный сверх всякой меры, смотрит вверх, на парящие арки двора Луперкаля. Даже сломленный, он не уйдёт спокойно. Даже сломленный, он не облегчит работу противнику.
Луперкаль рычит. Получает ли он от этого удовольствие? Ненавидит это? Считает это досадной тратой времени, когда у него есть дела поважнее? Нет никакого способа постичь его, потому что он больше даже отдаленно не похож на человека.
А Сангвинию всё равно. Он чувствует на себе пристальный взгляд Старой Четверки, смотрящей из тени такими же мрачными и злыми глазами, как те, что украшают нагрудник его брата. Они пришли, чтобы засвидетельствовать это, это и всё, что последует за этим. Они возбуждённо бормочут что-то друг другу, а вокруг них бесчисленные легионы их отпрысков тараторят и перешёптываются от восторга. Сангвиний может ощутить их абсолютный размер, массу Тёмных Богов. Он будет покажет им неповиновение человечества до своего последнего вздоха.
Хорус поднимает его с земли, зажав в когте. Каждая сломанная кость и разрыв в теле Сангвиния вопит, когда он повисает в воздухе. Кровь хлещет из его разорванных губ, выдавливаемая из его тела. Разрушитель миров поднимается в другой руке монстра.
Сангвиний замахивается левой рукой, в отчаянии царапая пальцами щеку и глаза брата. Хорус яростно лает и роняет свою добычу. Сангвиний падает на колени, сотрясая каждую рану, затем заваливается на бок. Он пытается подняться, дрожащий, слабый. Он хочет быть на ногах, когда это произойдёт. Он хочет стоять, когда...
Разрушитель миров ловит его ещё до того, как он снова встаёт на колени. Удар булавой ломает ему левое плечо, рёбра и левое бедро. Он падает, стараясь не закричать от боли, и терпит неудачу.
Хорус начинает избивать его, как непослушную собаку. В этом больше нет никакого искусства. Никаких боевых навыков. Никакого терпения. Разрушитель миров разрывает в клочья броню и плоть. Он дробит обе ключицы. Разрывает лёгкое. Тонкая кровавая дымка пропитывает воздух вокруг двух фигур - жестокого наносящего удары гиганта и его жертвы. Шестой удар булавы поворачивает голову Сангвиния, дробя ему челюсть и передавая такую силу, что кожа на левой половине его лица, от лба до подбородка, сдирается. Она трепещет, затем опускается обратно, как обвисшая маска.
Когда он заваливается вперёд, Коготь снова поражает его. Он поднимает истерзанного, изодранного в клочья Ангела в воздух, пока он не оказывается лицом к лицу с первым найденным орудием Хаоса.
Хорус медленно сжимает. Он ожидает какого-то последнего слова, какого-то бессмертного и героического заявления, которое ознаменует конец величественной, благородной жизни. Это должно быть что-то хорошее, что-то подходящее. Но Сангвиний больше не способен говорить. Он захлёбывается собственной кровью.
Когти смыкаются. Слышится треск позвоночника и шеи.
Хорус ждёт. Капает кровь. Всё кончено.
Коготь открывается с механическим щелчком. Труп его брата, такой рыхлый и изуродованный, что кажется почти бескостным, падает на палубу. Отвратительный звук удара, означающий уродливый финал.
Хорус вздыхает и уходит. Твари выскакивают из теней, чтобы поживиться трупом. 

P. S Ещё перевели главу, посвященную диалогу между Сангвинием и мертвым Феррусом, где Феррус является АДЕКВАТНЫМ. Жалко, что он не достался Абнетту.