И вроде последняя глава книги: Отчий дом. Как только люк закрывается, он отстегивает шлем от пояса и надевает его. Он запирает шейные уплотнения и активирует визор. За спиной он обнажает Скорбь-Всего и клинок Рубио. Локен начинает идти вперед. Он останавливается у трафаретного маркера и перечитывает его снова, просто чтобы убедиться, что он не ошибся. Нет. Он стоит в суб-шлюзе 423762. Он на борту “Мстительного духа”.
Малкадор-герой: Вулкан устало качает головой. Его решимость тверда как гранит, поскольку он лучше любого из них понимает, что это значит. — Сигиллит… — начинает он. + Герой, + мягко поправляет голос. Вулкан смотрит на своего отца, его глаза сузились от сияния Его облика. Он кивает. +Величайшая жертва нашего века+, — мягко говорит им голос. +Нашего Сигиллита больше нет. Относитесь к нему теперь, выполняя его заветы, только как к герою. Твои обязанности не закончены, как и его. То, что мы делаем сейчас, все мы, мы делаем, потому что он сделал это возможным. Запомните его. Запомните это. Используйте это воспоминание, дабы не допустить ни малейшего колебания+. Они кивают. Некоторые плачут. Все кланяются. Скрывая собственное горе, Восставший Король Веков обращается к своим сыновьям и генерал-капитану. «Теперь мы начнем всерьез», — говорит Он.
Инструменты мастера вокса раскачиваются под кислотным дождем. Адепты суетятся вокруг них, чистя циферблаты. Абаддон берет предложенную вилку и подключает ее к разъемам своего скафандра. — Абаддон, — говорит он. — Эзекиль, наконец! Это Аргонис. Он звучит испуганно. — Ты все еще на орбите? — озадаченно спрашивает Абаддон. — Да, да. Я пытался связаться с вами. Пытаюсь часами… — Просто говори, советник. — Пустотные щиты, Абаддон. Пустотные щиты… — Что с ними? — Он их опустил. Он опустил Пустотные щиты. — Какие Пустотные щиты? Кто опустил? — спрашивает Абаддон. — Луперкаль, Абаддон. Луперкаль опустил пустотные щиты «Мстительного духа». Абаддон делает паузу. Токсичный дождь и жидкая грязь капают с его визора. — Ты еще там? Эзекиль? — Скажи это еще раз, — говорит Абаддон.
— Давайте закончим то, что начали, — говоришь ты. Ваш ход. — Кто-то хотел задать вопрос. Вопрос, когда я вошел. Он еще в силе?
Они смотрят друг на друга.
— Щиты, милорд… — говорит ваш советник.
— Опущены, — говоришь ты.
— Мой господин?
— По моему приказу пустотные щиты опущены, — говоришь ты.
— Когда вы отдали эту команду? — спрашивает один из них.
— Когда я решил, тогда и отдал, — ты огрызнулся. – Это было мое решение как Магистра Войны, и я не думаю, что вы смеете сомневаться в этом.
“Орфей” - ответил Пек “Дерьмо” - воскликнул Джон - “Сражаться с Хаосом напрямую… или захватить средства контроля” Пек кивнул “Почему?” “Потому, что этого хочет она” - ответил Инго Пек. “Да, она хочет, чтобы эта война прекратилась. Точнее эта форма. Она говорит, что Хорус - марионетка, настолько сильно пропитанная хаосом и порабощенная им. Но он силен, ты же знаешь насколько силен Хорус Луперкаль, Джон. Ведьма считает, что его можно отвратить.” “От Хаоса? Ты имеешь в виду спасти?” Пех покачал головой. “К Хаосу, Джон. Она уверена, что он может противостоять ему. А также что он достаточно силен, чтобы взять сковывающие его цепи и сбросить их с себя, а затем используя их, подчинить его. “Хаос?” “Да, Джон” “Поработить Хаос” “Да, Джон” “Ну что же, значит, она просто полная дура” - произносит он.
Знаете, у всех нас есть любимчики.
Эзекиль? О, мне действительно не следовало говорить. Вы должны решить для себя. Однако я скажу тебе вот что: Эзекиль сделает то, чего я никогда не сделаю. В своих достижениях он намного превзойдет меня. Я уверен в этом. Но разве он мой любимый? Мамзель Олитон, это зависит от того, как вы оцениваете эти вещи, как вы ориентируетесь в этой семейной сети. Все они мои любимые сыновья. Эзекиль самый сильный, самый решительный, самый похожий на меня. Но Сеянус обладает другим качеством силы. Если Эзекиль - мой Луперкаль, мой первый сын, то Сеянус - мой Гиллиман. Седираэ - мой Дорн, Торгаддон - мой Феррус.
И еще, конечно, есть Локен. Я полагаю, вы с ним встречались? Он совершенно не похож на меня во многих отношениях. Он - любимый сын. Если кто-нибудь спросит, я буду это отрицать. Нельзя, чтобы было видно, что я проявляю благосклонность. Но, между нами, он мой Сангвиний.
Отчий дом.
Как только люк закрывается, он отстегивает шлем от пояса и надевает его. Он запирает шейные уплотнения и активирует визор. За спиной он обнажает Скорбь-Всего и клинок Рубио.
Локен начинает идти вперед. Он останавливается у трафаретного маркера и перечитывает его снова, просто чтобы убедиться, что он не ошибся.
Нет.
Он стоит в суб-шлюзе 423762.
Он на борту “Мстительного духа”.
Вулкан устало качает головой. Его решимость тверда как гранит, поскольку он лучше любого из них понимает, что это значит.
— Сигиллит… — начинает он.
+ Герой, + мягко поправляет голос. Вулкан смотрит на своего отца, его глаза сузились от сияния Его облика. Он кивает.
+Величайшая жертва нашего века+, — мягко говорит им голос. +Нашего Сигиллита больше нет. Относитесь к нему теперь, выполняя его заветы, только как к герою. Твои обязанности не закончены, как и его. То, что мы делаем сейчас, все мы, мы делаем, потому что он сделал это возможным. Запомните его. Запомните это. Используйте это воспоминание, дабы не допустить ни малейшего колебания+.
Они кивают. Некоторые плачут. Все кланяются.
Скрывая собственное горе, Восставший Король Веков обращается к своим сыновьям и генерал-капитану.
«Теперь мы начнем всерьез», — говорит Он.
#history_from_warp
Инструменты мастера вокса раскачиваются под кислотным дождем. Адепты суетятся вокруг них, чистя циферблаты. Абаддон берет предложенную вилку и подключает ее к разъемам своего скафандра.
— Абаддон, — говорит он.
— Эзекиль, наконец!
Это Аргонис. Он звучит испуганно.
— Ты все еще на орбите? — озадаченно спрашивает Абаддон.
— Да, да. Я пытался связаться с вами. Пытаюсь часами…
— Просто говори, советник.
— Пустотные щиты, Абаддон. Пустотные щиты…
— Что с ними?
— Он их опустил. Он опустил Пустотные щиты.
— Какие Пустотные щиты? Кто опустил? — спрашивает Абаддон.
— Луперкаль, Абаддон. Луперкаль опустил пустотные щиты «Мстительного духа».
Абаддон делает паузу. Токсичный дождь и жидкая грязь капают с его визора.
— Ты еще там? Эзекиль?
— Скажи это еще раз, — говорит Абаддон.
Они смотрят друг на друга.
— Щиты, милорд… — говорит ваш советник.
— Опущены, — говоришь ты.
— Мой господин?
— По моему приказу пустотные щиты опущены, — говоришь ты.
— Когда вы отдали эту команду? — спрашивает один из них.
— Когда я решил, тогда и отдал, — ты огрызнулся. – Это было мое решение как Магистра Войны, и я не думаю, что вы смеете сомневаться в этом.
“Дерьмо” - воскликнул Джон - “Сражаться с Хаосом напрямую… или захватить средства контроля”
Пек кивнул
“Почему?”
“Потому, что этого хочет она” - ответил Инго Пек. “Да, она хочет, чтобы эта война прекратилась. Точнее эта форма. Она говорит, что Хорус - марионетка, настолько сильно пропитанная хаосом и порабощенная им. Но он силен, ты же знаешь насколько силен Хорус Луперкаль, Джон. Ведьма считает, что его можно отвратить.”
“От Хаоса? Ты имеешь в виду спасти?”
Пех покачал головой. “К Хаосу, Джон. Она уверена, что он может противостоять ему. А также что он достаточно силен, чтобы взять сковывающие его цепи и сбросить их с себя, а затем используя их, подчинить его.
“Хаос?”
“Да, Джон”
“Поработить Хаос”
“Да, Джон”
“Ну что же, значит, она просто полная дура” - произносит он.
#history_from_warp
Знаете, у всех нас есть любимчики.
Эзекиль? О, мне действительно не следовало говорить. Вы должны решить для себя. Однако я скажу тебе вот что: Эзекиль сделает то, чего я никогда не сделаю. В своих достижениях он намного превзойдет меня. Я уверен в этом. Но разве он мой любимый? Мамзель Олитон, это зависит от того, как вы оцениваете эти вещи, как вы ориентируетесь в этой семейной сети. Все они мои любимые сыновья. Эзекиль самый сильный, самый решительный, самый похожий на меня. Но Сеянус обладает другим качеством силы. Если Эзекиль - мой Луперкаль, мой первый сын, то Сеянус - мой Гиллиман. Седираэ - мой Дорн, Торгаддон - мой Феррус.
И еще, конечно, есть Локен. Я полагаю, вы с ним встречались? Он совершенно не похож на меня во многих отношениях. Он - любимый сын. Если кто-нибудь спросит, я буду это отрицать. Нельзя, чтобы было видно, что я проявляю благосклонность. Но, между нами, он мой Сангвиний.