варп врата
»Wh Песочница корабли Imperium spaceship Space Marine больше тегов богу тегов Warhammer 40000 фэндомы
1)размеры
2)экипаж
3)макс скорость в космосе
4)вооружение с его ттх(макс дальность стрельбы, тип боеприпасов и т.д.)
5) Численность флотилий
6)средства защиты
Ну и напоследок опрос:
Имперский флот | |
|
492 (45.9%) |
Флот Хаоса | |
|
54 (5.0%) |
Эльдар | |
|
38 (3.5%) |
Тёмных эльдар | |
|
12 (1.1%) |
Некронов | |
|
224 (20.9%) |
Орков | |
|
45 (4.2%) |
Тау | |
|
48 (4.5%) |
Тиранидов | |
|
159 (14.8%) |
Dark Heresy Wh Roleplay Inquisition Psyker Acolyte Scum Служители Империума Genestealer Cult Craftworld Eldar Orks длиннопост Warhammer 40000 фэндомы Tyranids Wh Other Imperium Wh Комиксы fantasy flight games (Wh 40000) Acolyte Assassine Acolyte Priest
Suicide Squad — «В балахонах - значит еретики»
ЧАСТЬ 2 ИЗ 2
первая часть тут
Третья игровая встреча:
Без каких-либо проблем со стороны варп перелетов, партия добирается до мира-улья Сумеречный и высаживаются на его столичный улей Умбра. Их, как и в оперативных предыдущих играх, высадилось четверо, ибо инквизитор не смог лично высадиться на мир из-за ухудшения самочувствия после космического боя с хаоситами на орбите луны с сокровищницей. Однако, миссия довольно таки социальная, подразумевает переговоры с главой культа смерти и потому лидер партии нужен и выбор пал на самого молчаливого игрока и на персонажа с самым большим количеством лулзов — на священника Таурона Мецлера.
Задача проста — садитесь в шатл, пилот приземляется возле базы культа смерти, переговариваете с их главой, договариваетесь чтобы те выполнили старое обещание и перевели книгу, что полутали игроки в прошлой миссии, с переводом возвращаетесь на ковер к инквизитору и улетаете к дальнейшим приключениям. На бумаге все гладко и никаких проблем не предвещает, но еще при спуске в шатле с аколитами связывается генерал арбитров этого мира и требует чтобы партия прибыли к нему на аудиенцию. Опа! Выбирать куда сначала лететь? Да, не, я на таком не настаивал и игроки после бурной дискуссии все же решили разобраться сначала с культом, а уже потом с арбитрами. Ну и правильно.
Партия входит в ничем не примечательные залы базы культа смерти и единственное, что может вызвать подозрение — тени. Тени везде. Тени будто сгущаются и передвигаются. Да, у теней еще и ножи есть и потому игроки обезоружены адептами культа и лишь священник, на правах лидера, был допущен в следующий зал где его ждал глава культа, высокие человек в силовой броне, плаще и маске-черепе, но не смотря на тяжелые доспехи со сложнейшими механизмами, двигающийся абсолютно пластично и бесшумно. Довольно затяжные переговоры главы с лидером, во время которых остальная партия то и дело ломала себе лица фэйспалмами, но вот глава культа согласился предоставить одного из адептов — сгорбленного старца, чье лицо сокрыто в тени капюшона, который проследует на корабль инквизитора и приступит к переводу книги. На вопросы «как долго будет длиться перевод?», тот отвечает что примерно 2 недели.
Ну, что же, первая задача выполнена — можно и к арбитрам сходить. База была прописана ровно на 3 локации — коридор, пыточная и зал для совещаний. Партию встретил лейтенант Твинк, представился, поздоровался, осенил себя аквилой и повел аколитов в зал для совещаний на прием к генералу.
Генерал, зная, что аколиты являются не просто бомжами, но официальными представителями инквизитора на боевом фрегате на орбите мира и имеют право говорить от лица своего лорда, попросил у аколитов помощи. Дело в том что в улье зачастились очень странные пропажи людей. Точнее пропажи людей только начались, а вот пропажи черни, что не живет в шпилях, стартовали уже очень давно… Тут же генерал сообщает о двух последних пропажах с которых и стоит начать расследование, одно из них — пропажа какого-то виконтика в шпиле, второе — пропажа одной из особо активной и агрессивной банды нижних уровней улья. Почему их связали? Потому что на стенах обоих мест преступления, преступник оставил свою подпись…
Рисунок, который был хоть где-нибудь на стене каждого места преступления, он же подпись преступника.
Боевая часть команды высаживается и сразу в путь. Районы подонков представляли из себя три локацию «старт», локацию «финиш» и три линии между ними, которые были поделены на свои локации.
Игроки прошли через локации с кодовыми названиями «старт», «ломбард с охраной», «Баласы с наркотой», «Дживс шестеренка», «наркоман» и наконец «финиш».
Вот так была поделена локация города подонков на нижнем уровне улья.
Ползти они пытались и по локации Баласов, но там они не прокинули кубы и «Эй, снежок! Поди сюда!», лишь социалка Дрейка спасла героев от боя.
Лавка Дживса… Ну, Дживс это мой фетиш… Лавка еретиха, который не считает себя еретихом, но явно идет не по каноничному пути слуги Омниссии. Герои проходят по заброшенной свалке, по горам разного бытового мусора пока не начинают различать сквозь дымку чего-то крайне вредного для организма башню построенную из этого самого мусора. Войдя в нее они оказываются в лавке — прилавки, товар выставленный на полки, диковинные девайсы, подвешенные на цепи и свисающие прямо на уровне лица посетителей, дверь ведущая куда-то в темноту склада. Через короткий промежуток времени из темноты вылетает сначала херувим с безумной улыбкой на лице и крыльями вороны вместо рук, а затем и его хозяин выходит на сцену. Дживс появляется на освещенной части комнаты, шесть окуляров ярко светятся из под грязного красного капюшона его изрядно потрепанной робы механикуса, он передвигается крайне стремительно, а все из-за массивной нижней части тела, которая представляет из себя аугментику в виде тела гигантского механического паука. Он бесцеремонно осматривает редких посетителей головой на сильно удлиняющейся шее и сразу переходит к делу — что им нужно в его лавке. Узнав, что они хотят пройти до места обитания банды, что пропала недавно, а Дрейк желает еще и получить руку, которую свисает с потолка на цепи, дабы вернуть боеспособность своему клирику, Дживс предлагает цену его услуг — они идут севернее лавки (в локацию «наркоман»), находят там одного психа, живущего там, устраняют его и получают все что просят. Наемники соглашаются. Пройдя через еще несколько мусорных барханов, они оказываются в локации где живет тот самый наркоман. Здесь ядовитый туман становится еще более густым, а из-за технического освещения, принимает мистически желтый цвет. Здесь гораздо чище, во всяком случаи, не барханы мусора. Дуэт видит основательное такое бунгало с чучелом огромного ксено-зверя и факелами по периметру. Подкравшись поближе, наемники слышат шаги того кто здесь живет. Дрейк решат подкрасться к окну и посмотреть обстановку, у него получается, внутри он видит обыденно обставленную квартирку, со шкафом у стены, круглым столом по середине комнату, с несколькими стульями у стола и в углу стоящий ламповый телевизор с разбитым стеклом, ну и хозяин этого убранства сидит в своем плаще и противогазе за столом, да смотрит в выключенный телевизор. Наркоман замечает Дрейка в окне и приветливо машет ему рукой, приглашая внутрь. Дрейк и Летос принимают приглашение, открывают дверь, входят внутрь и Дрейк делает ровно один выстрел в лоб хозяину дома. Офигенная сцена окончена. Очень жаль… Я столько надежд возлагал на этого безумного священника, что люто хейтит АдМехов, а он решил отыграть хладнокровного убийцу… Нет, это его право, а может даже долг и зла я не держу, но просто обидно. Единственная отдушина, после выстрела я все же попросил их прокинуть тест на тафность по поводу того что они уже вдоволь надышались сомнительных газов, а газик был только у Дрейка и то дешевый. Дрейк тест прокинул, а Летос словил паранойю на почве того что все кто рядом это скрытые враги и пытаются специально заваливать его миссии, впрочем, это проявлялось лишь в дальнейших диалогов и никак иначе. После убийства священника, наемники возвращаются к Дживсу, тот вручает им награду, говорит как пройти побыстрее к базе банды и на выходе из лавки, они пересекаются с остальной партией, которая решила догнать наемников.
Основой для священника послужил этот чудный золотоискатель из комикса Унесенные Взрывом.
Добравшись до уровня улья где гуляет боевая часть партии, Квалия и Таурон отправляются по уже проторенному наемниками пути, Твинк ставит сигнализацию на глайдер, партия отходит, спрашивая лейтеху о том хватит ли звуковой сигнализации на что тот отвечает, мол «Машину защищает сам Император *раздается звук удара током, крик какого-то угонщика-неудачника и начинает чувствоваться запах гари*, ну и защитные руны тоже помогают в плане сохранности глайдера».
Партия соединяется и направляется на место преступления. там они находят недостроенную высотку с всюду разбросанным мусором, лежанками и прочими следами жизнедеятельности большой и не очень хорошо воспитанной группы лиц. Начав обыск недостройки, один из наемников услышал какой-то шорох за спиной, обернулся, но там никого. Он вгляделся в обстановку чуть основательней и заметил, что одна из стен не каменная, а фанерная, подцепил ее ножиком и увидел там небольшой схрон в котором прятались два подростка азиатской внешности ( я не знаю зачем сделал их азиатами, наверно, потому что до этого абсолютно все персонажи в моих играх были европеоидами…), парня зовут Кио, а его сестру Юки. Игроки пытаются заговорить с испуганными детьми, но те лишь молчат, дрожат и недоверчиво зыркают глазками, тогда с помощью крика и мата с ними пытается заговорить Твинк — странно, но тоже не дает результата, после чего уже Квалия берет ситуацию в свои руки и решает их подкормить тем что было из еды у нее с собой. Дети выхватывают паек у псайкера и стартуют как можно быстрее за угол коридора, партия за ними, но дети вскоре возвращаются обратно в коридор аколитов, пятясь спиной, за ними в коридор выходит несколько бандитов держа детей на мушке. Аколиты вступают в перебранку с бандитами — и те и другие жаждут получить детей и считают их своей собственностью, но дети явно не желают идти с «ползунами» из страшных сказок, начинается бой, псайкер кидает клины, Летос и Дрейк стреляют с обеих рук, Таурон старается делать вид что он полезен, Твинк исчезает. Бой был достаточно коротким — тройка бандитов не чета группе аколитов инквизиции, дети присоединяются к игрокам, оказывая сомнительную, но помощь. партия выходит из недостройки и тут Твинк вновь объявляется, «Где ты был?», «Проверял тылы — мне показалось что я слышу еще группу бандитов». партия в полном составе летит в шпили.
В шпилях лишь с помощью Юки партия находит тайный ход за эмблемой «ползунов» и спускается туда. Долгий спуск по туннелям и вот наконец реальная развилка — еще ниже или направо. Игроки решают сначала проверить ответвление направо и через короткое время упираются в массивную холодную металлическую дверь. Попытка псайкера открыть ее своим псайкерством, выпадание перил и вот происходит взрыв эпицентром коего становится псайкер, партия получает легкие садины, а вся одежда и снаряжение Квалии испепеляется в вспышке света. Благо хоть Летос проявил джентльменство и одолжил свой плащ.
Квалия Чемберс, Имперский псайкер. Первую половину своей жизни Квалия росла совершенно непримечательной ничем девушкой на безызвестном мире-храме, где самым большим её достижением была должность товароведа в универмаге, где она заботилась о принятии поставок продуктов, бытовых товаров, религиозных безделушек и тому подобного ассортимента. К 25-ти годам она стала замечать странные вещи, вроде перемещения предметов в моменты проявления эмоций или казалось бы небольшого маловероятного везения. Но самыми заметными для самой Квалии стали ужасные, кошмарные сны, которые посещали её всё чаще и чаще. Молитвы Богу-Императору не помогали, и когда же сны начали проявляться наяву, перерастая в видения, эта простая девушка сама обратилась в ближайшую церковь за помощью, зная (из пропаганды Экклезиархии) о не самой приятной участи людей, которые смели скрывать подобную информацию от властей, и их окружения. Чёрный корабль не заставил себя долго ждать. Следующие без малого 14 лет Квалия провела подле трона Императора на Святой Терре. Представители Схоластики Псайкана заключили, что нечто, вызвавшее у Квалии навязчивые кошмары, могло бы к этому времени завладеть душой и телом любого из большинства обитателей чёрных кораблей. Её признали достаточной сильной, чтобы пройти санкционирование и служить Империуму. Незадолго до завершения обучения Квалии, Ордо Цезарус направили запрос в Адептус Астра Телепатика, согласно которому им требовался псайкер. В качестве пожелания была обозначена устойчивость перед силами варпа (возможно, потому что один из псайкеров этого Святого Ордоса был прежде развращён артефактами). Таким образом, благодаря обстоятельствам прошлого, последовавших после проявления псайкерских способностей, Квалия была передана во служение Инквизитору, получив своё место среди Аколитов. Характер Квалии заметно изменился после санкционирования. Он стал сложным: непредсказуемым и внутренне противоречивым. Ей свойственны частые перемены настроения и несколько заниженная самооценка. Поэтому ей кажется, что ты считаешь её слишком толстой. Также, покинув Терру и почувствовав себя более свободной, она стала подвержена капризам, которые, однако, ограничены сиюминутными потребностями и комфортом. Вопреки этому, наличие психосил обязывает её контролировать свои эмоции и порывы, что, благодаря железной воле, ей удаётся столь просто, что для окружающих желания Квалии могут оставаться тайной до тех пор, пока она действительно не захочет обратного. Искренняя любовь к Императору - единственное, что она не пытается контролировать и руководит ею в приключениях. Квалия немногословна, но благодаря природному шарму способна располагать к себе людей даже без применения психосил. Квалия стала Аколитом Инквизиции лишь потому, что её направил Адептус. Возможно, такова воля Императора, - решила она. Пока шло санкционирование, Квалия часто думала о том, как вернётся на родной мир и получит почитаемую должность в рядах Экклезиархии, которой эта женщина симпатизировала куда больше, чем Инквизиции. В тайне от всех, она полагает, что инквизиторы уделяют куда меньше внимания воле Императора, действуя более в своих интересах, чем в Его или Империума, а полномочий у них больше, чем в действительности необходимо для обеспечения безопасности человечества. Тем не менее, из-за трепета перед могуществом Инквизиции, скорее всего, Квалия унесёт эту тайну с собой в могилу. В гипотетической ситуации конфликта между интересами Инквизиции и Экклезиархии, она бы, вероятно, не смогла бы выступить ни против одной, ни против другой. В душе Квалия убеждена, что предана самому Императору куда больше, чем любым организациям Империума. Ради исполнения Его воли она не пожалеет ни тела, ни тем более рассудка. Она также верит, что после смерти Император защитит её душу. Как правило, получая задание от организации, она может задуматься: действительно ли это соответствует Его воле, и, что важнее, не противоречит ли это ей. Обычно, какое-нибудь событие, возникшее на пути к его выполнению, она может расценить как знак и ответ.
«Я подкрадусь к ним поближе» сказал Дрейк за мгновение до того как провалить все тесты на ловкость, спалиться и вступить в открытый бой. Игроки адекватно оценили силы и потому начали поспешно отступать, но генокрады шли следом, гранаты их задерживали, но погоня продолжалась, сотни пуль летели в след слугам Трона, но лишь некоторые из них догоняли героев, одна из них попала в Твинка, остальные минорно ранили Летоса и Дрейка. Партия выбежала на поверхность и взрывом гранаты засыпала проход для преследователей, срочно рывок до глайдера, ибо нужно спешить доложить о находке генералу арбитров, полет, странная улыбка из под шлема Твинка, который был за рулем глайдера… Твинк оказывается двойным агентом и скрытым генокультистом, получив от патриарха приказ разбить глайдер, дабы умертвить аколитов инквизиции, Твинк ни на секунды не сомневался и сразу направил глайдер прямым путем в стену, но что-то пошло не так и экипаж разбился о крышу здания, разбросав пассажиров по всей ее поверхности. Первыми в себя пришли Твинк и Дрейк между которыми началась короткая рукопашная битва, а Твинк спалил как можно легко определить именно этот культ генокрадов — по огромным мешкам под глазами и анализу крови. Дрейк победил предателя, помог остальной команде прийти в себя и вот они продолжают свой путь. К сожалению, Кио погиб при аварии и Юки теперь полна святой ненависти к мерзким ксеносам, отнявшим у нее брата.
И так, по возвращению к генералу арбитров и быстрой его проверки под дулом пистолетов, был собран военный совет. Главнокомандующий СПО, глава АдМехов с фрегата инквизитора, главнокомандующий ближайшими соединениями Гвардии, генерал арбитров и наша партия аколитов уселись за круглый стол и начали строить планы по освобождению планеты из под нависшей угрозы. Игроки самостоятельно придумали, что отряд аколитов отправится скрытно наносить удар в сердце культа, а все остальные силы будут шуметь и разводить противника на открытую конфронтацию, все остальные детали остались на откуп театра одного актера. Затем каждый из командующих по одному подошел к священнику, который номинально лидер отряда и попросил чтобы именно его силы были в авангарде наступления. Когда это попросил первый командир, игроки ничего не поняли, когда это попросил второй были сильно озадачены, когда их попросил третий они начали смеяться и придумывать хитрые варианты ответов, на просьбу четвертого командира они уже просто ухахатывались — комедийный момент сработал точно как и рассчитывалось.
Кад сценой аколиты добрались до входа в подземелье генокрадов, парочка простеньких боев со стражей и вот они уже на балконе какого-то «театра». Сцена на которой стоит гигантская бомба, примус культа возле нее и огромная толпа зараженных перед сценой. увидев такую толпу врагов игроки были ошарашены… благо, им хватило ума подождать пока примус закончит свою речь и отпустит эту толпу восвояси, но им не хватило ума дождаться пока последний человек из этой толпы уйдет на безопасное расстояние и потому они открыли огонь по примусу слишком рано. Мало того что они промахнулись раз — вернулась малая часть зрителей, так они еще и промахнулись два — примус активировал бомбу и игроки видели как каждый ход на бомбе исчезает один цветовой индикатор, означающий скорый бада-бум. В принципе, на этот бой у игроков случился крайней тяжести рак кубов — из десяти выстрелов они сделали 10 промахов, да, потом они выкинули несколько критов подряд, благодаря забегу до бомбы под перекрестным огнем противника вовремя отключили бомбу (ну, как отключили… перевели таймер с «детонация через 20 секунд» на «детонация через 20 дней») и смогли зачистить локацию даже без ввода мастерского рояля в кустах в виде союзного снайпера эльдар на противоположном балконе и без рака кубов.
Пока примус умирал, он успел проговориться о том что все у них схвачено, о том что планетарный губернатор остался без защиты, ибо вся защита сражается на улицах улья и что вскоре губер будет заражен, игроки осознали степень кошмара, добили ксено-тварь и рванули в сторону шпилей попутно отстреливая генокультистов. Вся их пробежка по коридорам шпиля, в котором явно видны следы боя, до тронного зала губернатора сопровождалась вставками о том какие ужасы войны сейчас происходят на улицах и о том какие героические ластстенды то здесь то там устраивают обреченные силы лоялистов. Ставки были высоки как никогда и аколиты это прекрасно понимали.
Вот они наконец добираются до тронного зала, видят патриарха культа, который облизывается на жирненького коротышку — планетарного губернатора и магуса культа, который зачем-то предлагает губеру принять проклятие ксеносов добровольно, а вокруг этой компашки крутится пяток генычей попроще. Слуги инквизиции героически бросаются в бой, отвлекая тварей от губернатора, который в свою очередь поспешил спрятаться в ближайший шкаф. Псайкер сражался с магусом, Дрейк и Летос стреляли во все что движется, Таурон отвлекал внимание патриарха, враги гибли, но патроны подходили к концу, а через окна в шпиль залезали все новые и новые генокрады, что сразу же мчались разорвать наших героев. Вот Летос кидает последнюю гранату, вот снайпер-Дрейк уже достает нож из-за конца боеприпасов, вот Квалия уже начинает читать отходную молитву, а Таурон еще немного и сляжет мертвым, очередная волна генокрадов залезает в зал, шансов на победу нет и тут РОЯЛЬ В КУСТАХ! из-за спин аколитов на подмогу приходят эльдары, что точными короткими очередями своих сюрикенновых орудий срезают тиранидские отродья и ставят жирную точку сразу после слов «победа Империума». Рояли в кустах это плохо? Ролевки без сцен с неожиданным поворотом и ролевки без сильных эмоций (а отчаяние это довольно сильная эмоция, нам ли это не знать…) вот что плохо.
Эльдар разговаривает с аколитами загадками, о том что их судьбы связаны, о том что все это предначертано и о том что люди помогут остроухим, ну и прочие бла-бла-бла. Обделавшегося губернатора достают из шкафа. После смерти примуса, магуса и патриарха силы генокрадов стали не скоординированы и лоялисты смогли их уничтожить, медицинская проверка всех и вся, парад победы, праздник в шпилях, в ходе коего псайкерша чувствует близкое присутствие того направленного зла, что чувствовала еще на первой планете, но посчитала что в этом чувстве виноваты излишки алкоголя.
Дней через 7, адепта культа смерти, что переводил еретический фолиант на корабле инквизитора, доложил что перевод окончен, что сокровище на планете Талифакс и выдвинул идею, что он должен проследовать вместе с группой, дабы если что, то перевести тексты прямо на месте, группа не нашла что возразить и фрегат тут же вылетел в путь. Аколиты забыли оповестить планетарные власти или кого-либо еще о бомбе генокрадов…
Конец третей части.
______________________________________________________________
Четвертая игровая встреча:
А НЕ БЫЛО НИКАКОЙ ЧЕТВЕРТОЙ ИГРОВОЙ ВСТРЕЧИ!
Один игрок очень сильно подвел, я перегорел и отказался доводить кампанию до конца. Я как считаю — назначается дата игры, которая всех устраивает, если у тебя появляется какая-либо форсмажорная причина (будь там что-то маловажное типа отчисление из ВУЗа или что-то архиважное типа похорон хомячка двоюродного дяди лучшего друга), то ты пишешь «соррян, я не могу» и партия переносится. Все. Пишешь — переносим. Он не написал, мы все собрались, его нет, звоним ему, он не может, «А раньше не мог сообщить?!», «Черт с ним, давайте в следующий раз». И в следующий раз он поступил точно так же, и когда он все это повторил в третий раз, я отказался от этой затеи.
Но если коротко, что их там ожидало:
Если первый модуль был скорее про стелс и исследование мира, второй про боевки и приключение, а третий про социалку и слегка детектив, то четвертый должен был это все объединить, он должен был стать квинтэссенцией кампании.
Выпав из варпа у, по документам, планеты, орбита которой под контролем лоялистов, игроки оказываются сразу же в звездном бою между имперцами и орками, немного механики из Вольного Торговца и вот шатлом с игроками уже стреляют по планете. На подлете к планете их сбивает орочье ПВО и партии пришлось бы самостоятельно добираться до ближайшего аванпоста лоялистов. По пути они бы нашли ту самую огневую точку орков, будто пожованную Химеру (в нее стреляли из Bubblechukka орков), конвой орков, засаду орков из которой бы их спасли странного вида космодесантники, вышедшие из не возьмись откуда взявшемуся туману и уничтоживших ксеносов в полном молчании, что должно было стать мостиком к следующим миссиям, которые были бы связаны с моим авторским чаптером. После чего их бы нашел патруль гвардов, доставил бы в лагерь, там была бы для разрядки сцена с путаницей в званиях гвардейской иерархии, аколиты получили бы Химеру, отряд гвардов у каждого члена которого был отдельно прописан хоть и шаблонный, но характер и отправились бы в путь в город орков. Там по пути они бы получили сигнал о помощи от аванпоста, что несколько в стороне от маршрута, нашли бы еще парочку мини боев и все задуманные ивенты, которые они по тем или иным причинам не активировали до встречи с гвардами. В городе орков они могли бы направиться в подземелье куда им и надо, проникнуть на завод биг-мека, дабы разобраться с Бабблчаккой, или вовсе залезть на личную крузу варбосса, что висит на цепях над этим городом. У мека они бы встретили Дживса, который сейчас ведет обмен знаниями с орочьими меками, а потом бы сразились с биг-меком, который в силовухе и с теллепортом, на корабле они бы взяли его на абордаж, освободили бы тысячи пленных, нашли бы тонны лута, а потом, возможно, сбросили бы корабль на город, но именно в подземельях развивается основной сюжет. В подземельях они бы проникли в личный тронный зал варбосса, в этом зале напротив трона стоял бы портал эльдар — та заветная дверь за которой герои и спустились на эту Императором забытую планету. Бой с варбоссом и вот герои прыгают в портал, там бы Хатеп, а именно так звали того адепта, открыл бы свое истинное лицо главы культа смерти и напал бы на своих бывших союзников, дабы единоправно властвовать над артефактом, что хранится в древнем заброшенном храме эльдар, в который и вели врата. Если бы бой с Хатепом оказался бы слишком простым, то статуи начали бы оживать, дабы задать жару мон-кеям, по итогу игроки бы добрались до артефакта, который был бы как-либо связан со Звездой Тираном, а это был бы еще один мостик на будущие модули, обвал, спешный побег из храма и из катакомб, возвращение на корабль инквизитора, победа, окончание кампании.
жаль что ничего этого не было, жаль...
_____________________________________________________________
Обещанный спойлер:
!
!
!
!
!
!
!!
!
!
!
!
Dark Eldar Aeldari Librarium Warhammer 40000 фэндомы
Возрождение и одержимость
В темном зале повисла тишина ожидания, не нарушаемая ни единым вздохом. Плененная миропевица Ларайин лежала на операционном столе в середине помещения, ничем не связанная, но как будто приколотая к поверхности немигающими лучами дюжины ярких светильников. Диадема из холодного металла сжимала ее лоб, и шелковистые провода тянулись от нее к зловещим контейнерам с оборудованием, стоящим рядом. Над ними склонилась похожая на тощее пугало фигура Беллатониса, а его белые руки с длинными пальцами порхали по полированным консолям управления, как испуганные птицы. Над всем этим нависали два одинаковых саркофага с хрустальными крышками, будто лица древних богов, явившихся на судилище.
— Вот так, — сказал Ларайин мастер-гемункул, — теперь мы почти готовы начинать. Прости меня за отсутствие физических уз — как я уже упомянул, чувство полной беспомощности порой может сыграть роль.
Он осторожно приподнял одну ее тонкую руку, стиснув запястье двумя пальцами, и позволил ей вяло упасть обратно на стол.
— Ты когда-нибудь слышала об оружии под названием террорфекс, моя дорогая? Полагаю, было бы удивительно, если бы ты знала, ведь это устройство — большая редкость даже здесь, в вечном городе. Видишь ли, террорфекс изготавливается из призрачной кости, а ее сложно найти, так как в Комморре ее производить невозможно. Призрачную кость приходится… добывать у различных разновидностей эльдаров, таких, как жители искусственных миров и твой собственный народ. Мы используем этот ресурс на многие нужды, и поэтому в наши дни террорфексы изготавливаются нечасто. Печально, что такое изящное устройство выходит из употребления… но я отклоняюсь от темы. Террорфекс работает так: психически внушает столь кошмарные видения, что жертва становится совершенно беспомощна. Для этого призрачную кость насыщают негативной энергией, и она служит своего рода катализатором. На деле ее задача — просто, так сказать, распахнуть врата и позволить твоим собственным страхам безраздельно править разумом. Ты оказываешься в персональном аду собственного изготовления, — гемункул сделал паузу, повернулся и улыбнулся ей. — Настоящий деликатес.
Он шагнул в сторону, чтобы лучше рассмотреть лицо Ларайин. Девушка провела уже много часов в его присутствии, и гемункул ни разу не сделал ничего, что напрямую бы повредило ей. Все это время он был, скорее, приторно-ласковым. Миропевица не могла пошевелиться, но сама ее душа инстинктивно чувствовала его скрытую злобу и корчилась, пытаясь вжаться в какое-то безопасное внутреннее укрытие. Беллатонис усмехнулся.
— Я уже давно изучаю, — продолжал он, — принципы работы благородного, но, к несчастью, позабытого террорфекса. Я считаю, что смогу применить их для своих целей более аккуратным и точным способом. Первоначальные тесты оказались многообещающими, и в твоем случае я, судя по всему, нашел идеальный способ достичь полного контроля. Видишь ли, физическая боль имеет свои ограничения. Тело просто чудесно экипировано для того, чтоб защитить себя от нее, а разум наделен способностью впадать в состояние тупого безразличия — что некоторые считают трансцендентным состоянием — причем с весьма неприятной скоростью. Ментальные страдания, с другой стороны, всегда свежи и непосредственны, и укрыться от них совершенно невозможно.
— Твое создание вообще будет хоть на что-то способно в ближайшее время? — лениво поинтересовалась Кселиан.
Иллитиан слегка заерзал рядом с Кселиан. Оба стояли в тенях, наблюдая за работой гемункула.
— Подготовительные мероприятия должны проводиться в правильном порядке и в своем темпе, — ответил Иллитиан, подавляя собственное раздражение, вызванное длинными лекциями гемункула. — Нельзя торопить столь великое начинание просто потому, что нам скучно или неудобно, как бы прискорбно это не было.
Кселиан это не удовлетворило.
— Знаешь, Эль’Уриак вряд ли сильно впечатлится, воскреснув в такой сырой норе, как эта. Ты бы мог, по крайней мере, предоставить что-нибудь, чтоб освежиться и поразвлечься.
Иллитиан и впрямь начинал сожалеть, что выбрал для этого дела то, что фактически было глубоким и мокрым полуподвалом. Он уже приказал переделать окружающие камеры в склады и арсеналы, но фантазиям о том, чтоб превратить подземелье в тайную базу операций, не суждено было развеять стойкое зловоние разложения.
— То, что мы начнем здесь — процесс медленный и долгий, — терпеливо объяснил он, хотя в действительности терпение у него уже заканчивалось. — Могут понадобиться месяцы или даже годы, и только потом Эль’Уриак сможет окончательно покинуть саркофаг. Прежде чем этот день настанет, я перемещу его в более подходящие условия. А пока что, благородная леди, секретность важнее, чем внешний вид и удобство.
— Действительно? И какие меры ты принял, чтобы заткнуть болтливые языки, Ниос? Аэз’ашье, конечно, можно верить, но Морр служит Вечному Царствию, и я вижу одного из чахлых прислужников гемункула прямо здесь, в этой комнате. Где второй? А отступник? Если учитывать, что шальное слово любого из них может обрушить на нас всю ярость тирана, то, по моему мнению, твои требования к секретности не так уж высоки.
— За наемником Харбиром следят, и очень скоро с ним может произойти прискорбный несчастный случай. Однако Беллатонис питает некую непонятную привязанность к этому отребью, поэтому я пока что не тронул его. Юный отступник, Синдиэль, занят изучением всех удовольствий, которые может подарить невоздержанность, и его верность легко купить. Все под контролем, Кселиан, расслабься и попробуй насладиться моментом.
Беллатонис бросил на них несколько резкий взгляд, потом с угрюмым видом подошел к пыточным устройствам и замер, ожидая сигнала к началу. Увидев, что этот самый момент настал, Иллитиан высокомерно поднял подбородок и произнес:
— Начинай.
Беллатонис совсем немного отрегулировал свою машину, и Ларайин тут же захлестнул обжигающий душу ужас. Она заново пережила то ощущение, когда впервые пробудилась в лаборатории Беллатониса, мгновение в мгновение, вплоть до каждой крошечной капельки пота на коже. Чувство беспомощности и тошнотворного страха вспыхнуло в ее разуме с такой силой, что она начала хватать ртом воздух. Этот миг повторился, сфокусировался, стабилизировался, а затем растянулся на долгое, долгое время.
— Идеально, — сказал голос где-то вдалеке. Он совсем потерялся среди сокрушительных волн кошмара. Внезапно воспоминание исчезло, как вспышка молнии. На лоб Ларайин опустилась тяжелая, холодная металлическая диадема, и ей показалось, что она чувствует ее внутри черепа, как будто какой-то незваный гость вторгся в ее память и начал рыться в воспоминаниях. Стыд, отвращение и унижение корчились внутри нее, и она уже не могла сказать, пришли они извне или были порождены ее собственным разумом.
— Так, у нас есть базовые данные. Можно продолжать, — продолжал голос, педантичный, но теперь еще и взволнованный, почти восторженный. Вокруг нее вырос Мировой Храм, сырая пыточная комната откатилась назад, как декорация, сменившись стенами из живого камня и нежно звенящими водопадами. Она заново пережила ощущение осквернения и ужаса, когда Дети Кхейна прокрались в святилище. Вновь ее парализовал собственный ужас, и она приросла к месту, не в силах отвести взор и глядя, как вошли убийцы и сразили стражников, которые отдали жизни, чтобы защитить ее. Это была ее вина, ее позор, ее наказание.
Изгибающаяся нить психической энергии, текущей перед саркофагом Крайллаха, превратилась в реку эфирной амброзии, которая ласкала его ободранное тело и насыщала иссохшую душу. Дыхание настоящей жизни проходило сквозь него, принося удовольствие, которого он не знал уже тысячу лет. Новая кожа, свежая и розовая, как у новорожденного, уже разрасталась на его красных костяных руках. Он застонал от наслаждения, купаясь в страданиях чистого сердца.
И вдруг Крайллах почувствовал нечто неправильное. Совершенно неправильное. Некое… присутствие, растущее неподалеку, едва уловимый духовный след, который сначала показался ему несущественным. Архонт чувствовал, что оно усиливается, образует что-то вроде трещины в реальности, которая неумолимо становится все шире. Широкая река оживляющей энергии утекала в нее, как в водоворот, уходила от Крайллаха, чтобы напитать растущую сущность. Он беспомощно заскулил, лишившись энергии, которой так отчаянно желал, но все попытки привлечь внимание прислужников, которые расплывчатыми пятнами бродили внизу, снова были проигнорированы. И что еще хуже, он ощутил, что таинственная сущность начала приходить в полное сознание, как будто медленно разворачивался внушающий ужас цветок.
Нет.
Разум Ларайин сконцентрировался на этом единственном слоге и схватился за него, как за скалу посреди бушующего потопа. Нет. Держась за крошечный обрывок своей личности, она с трудом вытягивала свою душу из трясины. Нет. Не она повинна в смертях и страданиях, ведь их убили Дети Кхейна, а не она.
Беллатонис тихо выругался, заметив, что темная энергия, вытекающая из девы, замедлилась и истончилась до десятой части прежнего потока. Он начал настраивать машину, искать в ее сознании новые уязвимые места. Возможно, это что-то из самых ранних детских воспоминаний, из того времени, где рассудку сложнее возводить преграды. На девственных мирах обитало великое множество примитивных и прожорливых членистоногих, с которыми могла встретиться юная экзодитка…
Несколько секунд тонких подгонок, и страх снова нахлынул на Ларайин с полной силой, когда она увидела волну кровососущих клещей, каждый из которых был больше ее маленькой ладони.
Снова взвилась психическая буря, и Крайллах отшатнулся. На несколько драгоценных мгновений, когда поток почти угас, отвратительное присутствие напротив него ослабело. Но теперь оно вернулось и было еще более голодным, чем раньше. Водоворот в реальности снова открылся, и чудовищный разум, скрывавшийся за ним, полностью ожил.
Взгляд его новых глаз пронзил Крайллаха со всех сторон одновременно, изнутри, снаружи, и с углов, которым не было имени. Оно изучило каждую его часть, каждый миг долгой жизни, от рождения до смерти, безжалостно вывернуло его наизнанку, производя ужасную духовную вивисекцию. Наконец оно заключило решение. Септические энергии сконцентрировались и хлынули в содрогающееся тело Крайллаха потоком психического гноя из раковых опухолей на теле реальности, переполняя его пустую душу. Жизненные матрицы переделывались и менялись, демонический ткацкий станок судьбы, завывая, лихорадочно выплетал новые пути. Запертый внутри хрустальной гробницы, Крайллах корчился в восьми измерениях и возрождался.
Многомерный разум внедрил свое семя и теперь принялся за окончательное сотворение собственного тела. Черпая силу из потока темной энергии, оно облачило себя в маскирующий наряд, превращая сырую материю варпа в подлинное вещество. Вырастали кости и прикрывали себя хрящами, сухожилия и связки резко, как хлысты, падали на свои места, мышечная ткань обволакивала собой новорожденные конечности и туловище и затвердевала, как воск. В считанные секунды кожа расползлась по трупу, похожему на манекен, и растянулась, чтобы вместить толстые мышцы и широкую грудь. Пальцы зашевелились, наполнившись новой жизнью, и стиснулись в кулаки.
Иллитиан чувствовал струю психической энергии, исходящей из миропевицы, несмотря на то, что большая ее часть была направлена к саркофагам наверху. Призрачные пальцы пощекотали его разум, отчего он невольно улыбнулся. Кселиан тихо застонала от удовольствия, когда поток усилился, и фантомная щекотка превратилась в чарующие ласки. На каждом открытом куске металла заискрилось статическое электричество, сверкающие колдовские огоньки поползли по свисающим с потолка саркофагам. Он почувствовал какую-то тревогу, но ощущение переросло в пульсирующее наслаждение.
Каждое мгновение, каждая деталь была приятна — развалины, по-клоунски мечущиеся туда-сюда в прорезиненных костюмах, блеск светильников, белолицый гемункул, сконцентрировавшийся на своей машине, бледная невеста боли на каменной плите и голодные недомертвецы, беснующиеся в своих подвесных гробах. Казалось, что для него разыгрывает представление целый театр, и комичные манекены сбегаются на крошечную сцену ради его удовольствия.
Чувство тревоги вернулось, показавшись из-под волны наслаждения, как темный камень во время отлива. Слишком быстро. Он сфокусировался на этой мысли и вцепился в нее. Слишком быстро. Он думал, что процесс будет долгим и утомительным, что он только начнется сегодня, а завершится в какой-то неопределенной точке в будущем. Но сила, вырвавшаяся на свободу, говорила ему, что он был не прав. Иллитиан не был мастером Хаотики, его исследования пелены ограничивались лишь тем, что он мог использовать для своих целей. И все же он чувствовал, как в лаборатории напряженно растягивается реальность. Нельзя допустить, чтоб энергия продолжала течь таким мощным потоком, иначе произойдет катастрофа.
Он открыл рот, чтобы приказать Беллатонису прервать процедуру. Но прежде чем слова сорвались с губ, хрустальный фасад одного саркофага взорвался, разметав повсюду осколки, и все светильники в помещении отключились. Развалины закричали от страха, но их быстро заткнул рык Беллатониса.
— Свет, быстро! — скомандовал Иллитиан. Кто-то зажег ручной фонарь, повсюду затанцевали гротескные тени. В тусклом освещении стала видна незнакомая фигура, стоящая у плиты в центре помещения. Широкоплечий, золотоволосый мужчина, мокрый от амниотических жидкостей саркофага и покрытый легкими порезами от кусков разбитого хрусталя. Он присел рядом с миропевицей и поглаживал ее лицо с расширенными от ужаса глазами. Когда он поднял взгляд, все в помещении на миг застыли на месте, почувствовав, что незнакомец глядит прямо сквозь них, читает их личности и понимает о них больше, чем они сами.
— Она ранена, — сказал он глубоким медоточивым голосом. — Помогите ей.
Осколки хрусталя пронзили бледную плоть миропевицы, которая теперь лежала в растущей багряной луже. Развалины немедленно повиновались и с неподобающей торопливостью бросились к ней с бинтами и шприцами. Новоприбывший поднялся и уверенно зашагал к Кселиан и Иллитиану — как заметил последний, совершенно не обращая внимания на острые куски стекла под ногами.
Иллитиан попытался придумать, как ему снова взять ситуацию под контроль. Это даже в самом отдаленном смысле не подходило под план. Мужчина источал величие, уверенность и благородство, которое внушало благоговение и требовало незамедлительного подчинения. Подчинения, с горечью подумал Иллитиан, порожденного не страхом, но желанием доставить ему удовольствие и заработать его похвалу долгим и прилежным трудом. Даже сейчас, облаченный лишь в размазанный ихор и собственную кровь, он казался выше всех, кто был в комнате, как будто носил невидимую корону. Иллитиан понял, что сразу возненавидел его.
— Добро пожа… — начал архонт Белого Пламени, но пришелец перебил его:
— Пожалуйста, позвольте мне для начала возблагодарить вас обоих за мое возвращение. Без вашей помощи я бы до сих пор был заперт в Шаа-доме. Сколько времени прошло?
— Три тысячи лет, — ответила Кселиан с понимающей улыбкой.
— Неудивительно, что я чувствую себя столь иссушенным! И Вект все еще у власти, я прав?
— Почему ты так считаешь? — спросил Иллитиан резче, чем ему хотелось. Эль’Уриак запрокинул голову и рассмеялся. Это был открытый хохот над дружеской шуткой.
— Зачем еще я мог тебе понадобиться? — ответил он. — Только враги Векта желают моего возвращения, и это значит, что Вект должен быть жив. А если он жив, он должен быть у власти.
— Истинная правда, — желчно сказал Иллитиан. — Тогда я скажу прямо — присоединишься ли ты к нам и поможешь ли свергнуть тирана? Готов ли ты посвятить себя этому деянию?
К изумлению Иллитиана, высокий эльдар обнял его. Движение было таким быстрым, а объятия столь крепкими, что на миг он испугался за свою жизнь. Эль’Уриак пристально посмотрел ему в глаза и проговорил:
— Я перекую твои войска в машины разрушения, которые сокрушат всех твоих врагов до последнего, я поселю смятение среди твоих недругов и расплачусь по счетам с твоими друзьями, так что они никогда больше не подвергнут сомнению верность к тебе. Я помогу тебе подняться к самому зениту могущества, и вместе мы уничтожим тирана, как я должен был сделать много лет назад. Я бы пообещал тебе все это просто в благодарность за то, что ты для меня сделал, но я поклянусь в этом жизнями тех, кто жил в моих владениях, кого убил Вект. На этот раз я ударю первым. На этот раз Вект почувствует мой клинок.
Эль’Уриак отпустил его, и Иллитиан сделал маленький шажок назад, чувствуя головокружение. Беллатонис стоял поблизости и с растущим волнением пытался привлечь внимание Иллитиана. Похоже, новости у него были не самые лучшие. Архонт воспользовался этой возможностью, чтобы вырваться из эмоционального водоворота Эль’Уриака.
— Что такое, Беллатонис? — резко спросил Иллитиан. Его раздражение теперь сконцентрировалось на источнике, которым был мастер-гемункул. Развалины опустили саркофаг Крайллаха, сняли его с цепей и теперь освобождали свежее розовое тело от трубок, перевязок и густых амниотических жидкостей. Архонт Вечного Царствия выглядел, как новорожденный с плотно зажмуренными глазами.
— Мне надо обсудить с вами некоторые… аномалии, которые могли произойти, мой архонт, — сказал Беллатонис, поминутно кланяясь. Мастера-гемункула, видно, что-то глубоко тревожило, иначе он не стал бы так бездумно напрашиваться на гнев архонта.
— В чем дело, гемункул? — холодно ответил Иллитиан. — У нас впереди много работы, и у меня нет времени медлить. Что с Крайллахом? Он нормально возродился?
Он заметил, что Беллатонис упорно старается не смотреть прямо на Эль’Уриака.
— Да, мой архонт, но в этом-то и дело. Аномалия. Все слишком быстро. Оба ожили невероятно скоро. По моим расчетам…
— Достаточно! — взревел Эль’Уриак.
Беллатонис внезапно отлетел в сторону, как будто в него врезался невидимый кулак. Длинное тело гемункула с хрустом ломающихся костей врезалось в стену на расстоянии пяти метров, сползло по ней и замерло неподвижной скомканной кучей на полу. Зал наполнился треском психической энергии, глаза Эль’Уриака сверкали внутренним огнем. Все присутствующие замерли, шокированные столь грубым использованием такой огромной мощи. Иллитиан охнул, увидев, как один из развалин Беллатониса, тот, кого звали Ксагор, бросился на возрожденного архонта с одним только ножом. Его рука рванулась к собственному оружию, чтобы сразить обезумевшего глупца до того, как он успеет ранить Эль’Уриака. Но Иллитиан не успел ничего сделать. Один взгляд Эль’Уриака превратил нож развалины в массу жидкого металла. Прислужник закричал и повалился на пол с сожженной до запястья рукой. Поток психической энергии усилился так, что она, казалось, начала сочиться из воздуха, густая, как патока
— Ты прав, — с ледяным спокойствием сказал Эль’Уриак, — у нас впереди много работы, друзья мои, слишком много, чтобы нас отвлекали тривиальности. Я уже достаточно долго ждал. Возьмемся за дело без промедления.
Иллитиан обнаружил, что согласно кивает, и все мысли о судьбе гемункула на время исчезли из его головы, вытесненные чарующей харизмой Эль’Уриака. Архонт снова почувствовал подъем духа. Все шло просто идеально.