бог император хаоса

Вступайте в ряды Имперской Гвардии! Помните: лучше умереть за Императора, чем жить ради себя!

Мессия и жизнь после смерти

— Ты чувствуешь то же, что и я? За последние несколько часов что-то изменилось в воздухе. Некое присутствие рядом.

Апотекарий не ощущал ничего, кроме игл в глубине мозга. И не постеснялся сказать об этом.

— Твой отец здесь, Каргос. Я чувствую его священный гнев. Он ведёт за собой орду. Мы лишь паломники в его тени.

Ангрон. Здесь.

Как давно Каргос не видел того, во что превратился его отец? Воин постарался удержать эту мысль, но она ускользнула из головы, не сформированная и не высказанная.

— Там. — Инзар прервал его размышления, указывая на небо. — Видишь?

Над далёкими стенами сияла одна-единственная звезда. Едва Каргос взглянул на неё, она приковала его взор, и по коже пробежала холодная дрожь. Гвозди укусили чуть сильнее, но боль притупилась — почти облегчение.

— Ты тоже чувствуешь, — кивнул капеллан.

— Я вижу мерцание огня в небе. Ты веришь, что это Ангрон?

— Я знаю, что это он. — Несущий Слово заворожённо смотрел на далёкое пламя. — Нерождённые поют о нём за завесой. По правде говоря, это песня зависти. Они завидуют славе его возвышения. Они были созданы бессмертными. А мы, и даже наши примархи, смертны и должны бороться за вечную жизнь. И благодаря священной ярости Ангрон победил, Каргос. Твой отец прошёл этот путь — и о, как они любят и ненавидят его за то, что он преуспел!

— Путь, — повторил Каргос.

Воин словно снова услышал последние слова Кхарна.

«Мы идём по Восьмеричному пути. Мы идём по Пути к славе».

Кровь в жилах заледенела. Ему пришлось унять дрожь.

— По мне, так это просто очередные нудные колхидские стишки.

— Неужели? — В голосе Инзара не было ни капли обиды на тон Пожирателя Миров. Капеллан шагал рядом с гладиатором, обратив глазные линзы к небу. — Я говорю это ради твоей души, друг мой. Я здесь, чтобы вести тебя вперёд, как Лоргар вёл Ангрона. Ни у кого из нас нет выбора, Каргос. Теперь мы все идём одной тропой.

— Бессмертие, — апотекарий выплюнул слово с насмешкой.

— Бессмертие, — согласился Инзар. — Либо вечная агония.

— Я уже в агонии, — ухмыльнулся Каргос. — И ты научишься так жить.

— Нет, друг мой. Ты испытываешь боль. Слова не могут выразить пропасть между известной нам смертной болью и агонией без конца, что ожидает всех нас.

На востоке прогрохотали шаги титана типа «Разбойник». Он сотрясал разорённую землю, и Каргос смог разглядеть крадущийся вперёд гигантский сгорбленный силуэт. Пока богомашина приближалась к стенам, множество фигур, которые могли быть людьми, а могли и не быть, двигались за ней по пятам. Космодесантник слышал их стайный вой. Слышал шёпот, слишком далёкий, чтобы достичь его ушей. Воин почувствовал, что крепче сжимает топор, и снова посмотрел на капеллана.

— Не шути со мной, проповедник.

— Каргос, меня вряд ли можно назвать шутником.

Что правда, то правда. По какой-то причине мысль заставила Гвозди зудеть, и Пожирателю Миров пришлось рычать сквозь стиснутые зубы, сдерживая внезапный приступ непрошеного смеха:

— Ты действительно знаешь, что произойдёт с нами после смерти?

Впервые язык тела Инзара выдал его удивление. Апотекарий услышал, как у собеседника на миг перехватило дыхание и коротко щёлкнули сочленения доспеха. Таэр не ответил сразу, а вместо этого устремил взгляд в небо, наблюдая за тем, что, по его словам, было звездой гнева Ангрона.

— Теперь ты решил игнорировать меня? — Каргос рассмеялся, на сей раз по-настоящему. Кровь Императора, как это приятно!

Инзар наконец опустил взгляд с небес.

— Твой отец преподнёс великий дар вашему легиону. Гвозди Мясника стали маяком, освещающим путь. Лоргар наделил наш легион таким же даром. Он дал нам истину.

Каргос позволил своему взгляду устремиться вдаль. Не на звезду — она ощущалась как колючий жар на коже, несмотря на броню, — а на силуэты и тени орды вокруг. Он наблюдал за ними: за своими братьями, за существами, что притворялись его братьями, и за людьми, порабощёнными всеми ими. Успокаивающий голос Инзара словно отбивал гипнотический ритм.

— То была уродливая истина. Когда он узнал, что реальность — всего лишь ненавистная ложь, тонкая оболочка, под которой клокочет и скалится проклятие, это едва не сломило его. Ты можешь себе представить, друг мой? Быть первым живым существом, которое узнало — и по-настоящему осознало, — что каждого мужчину, женщину и ребёнка после смерти ждёт растворение в океане кипящего ужаса?

Каргос крепко стиснул зубы, чтобы то, что скапливалось в горле, не воплотилось в звук. Воину казалось, что его сейчас стошнит смехом и, если тот вырвется наружу, он потеряет контроль над своими конечностями. Как будто веселье Гвоздей каким-то образом овладеет им, и неизвестно, надолго ли.

— Опять дерьмовая поэзия, — пробормотал апотекарий, сам не веря собственным словам.

— Напротив. Я говорю настолько ясно, насколько могу. Слабые души будут пылать недолго — лишь мгновения агонии, прежде чем сгорят дотла и станут частью варпа. Но более сильные души, души псайкеров, могут рассчитывать на вечность…

Капеллан запнулся. Замолчал. И начал снова.

— Мы все стоим перед простым выбором. Никакая вера в ложного Бога-Императора не может спасти душу. Самых слабых из нас ожидает забвение. Мучения перед окончательным уничтожением станут наградой для сильных. Боги за завесой — удивительные существа, мой друг. Но они гневливы и, по любым человеческим меркам, безумны. Да, Несущие Слово воспевают Пантеон и поклоняются ему. Но в нашей вере есть прагматизм. Мы — легион, первым нашедший нечто достойное поклонения за пределами реальности. Но мы также первыми нашли то, чего стоит бояться.

Каргос почуял запах крови, затылок тошнотворно жгло. Гвозди кровоточили, горячая влага скапливалась в шлеме. Он чувствовал, как его жизнь каплями стекает по шее. Воин попытался заговорить, но ничего не вышло.

— Лоргар видел всё это. Он подвёл Ангрона к пропасти и дал твоему отцу шанс на бессмертие. Глупцам при взгляде на него мерещится чудовище. Зрячие же видят всё, что он преодолел. Он — Красный Ангел. Он — сын бога войны. Человек, что отказался принять смерть и агонию подземного мира. Ему была противна мысль о возможном забвении. Вместо этого… он решил жить вечно, чего бы это ни стоило.

Силуэты и тени вокруг них принялись выть и рычать. По коже Каргоса побежали мурашки; ему стоило огромных усилий не присоединиться к ним с таким же звериным рёвом. Голос Инзара теперь звучал, словно боевой барабан, как настойчивая проповедь и братское утешение.

— Ты ненавидишь Ангрона за то, что он сотворил с тобой, за грех, сделавший вас сильнее в обмен на способность мыслить? Друг мой, отец даровал гораздо больше. Он дал вам выбор, которого лишены многие другие. Вы можете умереть как смертные, страдать как смертные — или идти по этому пути и жить вечно.

Несущий Слово в тот миг сделался оком бури, единственным оплотом спокойствия. Шаги титанов сотрясали землю вокруг. Мужчины, женщины, демоны и мёртвые выли. Таэр поднял свой крозиус, указав им на одинокий светоч.

— Посмотри на своего отца, Каргос. Ибо в первую очередь он дал своим сыновьям пример для подражания.

Высоко над стенами Авалона с небес низвергалась пылающая звезда.

— Он дал вам мессию.

Деградация Потомков - часть 9

Под игом

В далекие времена тьмы и упадка человек снова трудится как скот.

Человечество достигло вершины своих достижений в Темную Эру Технологий, ибо легенды утверждают, что человечество изгнало из своей жизни тяготы и страдания, поручив машинам весь обременительный труд и позволив автоматике выполнять всю скучную работу. Считается, что человек прожил жизнь в райском блаженстве и научных исследованиях, распространяя свое семя по звездам и властвуя над галактикой как колосс. Его знания были непревзойденными, комфорт - абсолютным, оптимизм - беспредельным. Это было время надежды и изобилия. Но сейчас мы стали намного мудрее.

Человек был свергнут со своего высокого пьедестала собственным высокомерием и собственными творениями, и его пышные сады и хрустальные дворцы пали в огне и руинах на двенадцати миллионах миров. Так Эра Раздора смирила человека и снова научила его отчаиваться, ибо никакие его ухищрения не могли спасти его царство от краха и ужаса. И тощие группы голодных выживших теснились у костров, боясь ночи и моля высшие силы о спасении. Их уделом были ужасные страдания и каннибальские акты самосохранения, когда брат убивал брата, а одичавшие племена бесчинствовали на павших чудесах некогда всемогущей цивилизации.

Что такое великие дела и изобретательность гениальных смертных для немой пустоты? Что насилие и тяготы развращенных смертных для безразличного космоса? На миллионах миров мужчины, женщины и дети из глубины души умоляли кого-нибудь положить конец бушующему хаосу и грызущим страданиям. Их звездные предки посмеялись бы над подобным невежественным суеверием, но гордыня их праотцов была сведена на нет их грехами, и лишь раздробленные остатки первобытного человечества остались на мирах и станциях, вращающихся вокруг бесчисленных чужих солнц. Неисчислимые поколения людей просили об избавлении во время Старой Ночи, принося жертвы безмолвным небесам.

И все же их молитвы о спасении были услышаны, ибо на Терре появился человек, не похожий ни на кого другого, поднявший знамя грома и молнии, подобный богам древности, и покоривший всех, кто стал пред ним. Этот человек был известен только как Император, и его легионы и рабочие изменили галактику в Великом Крестовом Походе, убивая военачальников и разрушая старые союзы с помощью оружия, а также ремонтируя и строя заново сияющие города с помощью инструментов. Для человечества наступил новый золотой век, и впервые за пять тысячелетий вновь забрезжила надежда и изобилие.

Однако возрождающийся человек быстро доказал лживость своего сердца, ибо в своей безграничной неблагодарности он восстал против спасителя своего рода, и галактика снова запылала в Ереси Гора. И поскольку Император был смертельно ранен своим любимым сыном, за предательство которого он был изгнан, грешное человечество понесло заслуженное наказание, и великие обещания краткого золотого века Императора в его плотском великолепии были отменены. За свою неверность человек должен был погибнуть от меча. За свое высокомерие человек познает боль и отчаяние. За свой эгоизм человек должен был трудиться под ярмом. За свою жадность человек увидит, как его потомство будет страдать от болезней. За богохульство человек будет очищен в пламени. За преступление человек будет управляем жестокостью. За его ересь человек никогда не познает мира.

Таким образом, век Империума — это век порядка и страданий, в котором все должны склоняться перед волей верховной власти и восхвалять удары кнута, раздирающего плоть до крови. Это эпоха бесконечной тьмы и жестокости, гимн покорности владыкам, исполняемый фанатиками и дикарями, его мелодия - зло, которое творят люди.

Исчезла страна чудес Темной Эры Технологий. Исчезли блаженство и надежда. Исчезла уверенность в том, что машины облегчат жизнь людей. Империум Человечества все еще поддерживает и производит множество машин, большинство из которых примитивны по конструкции или плохо изучены, и обычно нуждаются в большом количестве человеческих рук, чтобы заполнить пробелы, когда компоненты машин или репродукции СШК выходят из строя. Медленно, но верно, в гниющем Империуме происходит тяжелая демеханизация технологических систем, когда слабые или вспомогательные системы выводятся из эксплуатации, чтобы никогда не получить адекватную замену. Вместо этого кишащие массы человеческих рабочих возились с веревками и цепями там, где когда-то двигатели тянули тяжести. И так временные меры превращаются в постоянные по все нисходящей спирали.

Империум Человечества заменяет свои медленно выходящие из строя промышленные машины ордами мужчин, женщин и детей, занимающихся ручным трудом, с безразличием бросая все больше тел на решение проблем, где когда-то их предки изобретали машины в давно забытой погоне за эффективностью и улучшениями. Одним из таких примеров вырождения потомков является простой носильщик, скромный подданный Бога-Императора Святой Терры, который несет тяжелую ношу на спине, на руках, на голове или подвешенную к ярму на плечах. Носильщик может перенести гораздо меньший вес, чем тягловое животное, такое как лошадь или тягловой грокс, не говоря уже об автомобилях и другой технике. Однако рабочая сила в изобилии присутствует на мирах и пустотах Империума, и это дешевое решение для логистики всегда будет использоваться наряду с тягловыми животными и машинами, а во многих случаях и вовсе заменит драгоценную машинную энергию.

Большинство имперских горных и строительных проектов (включая такие ландшафтные работы, как рытье оросительных каналов, массовые захоронения и возведение пирамид из черепов после чисток) будут сопровождаться ордой оборванных людей, таскающих грузы, как муравьи в изнурительной работе. Действительно, многие военные и исследовательские экспедиции в древние руины, дикую природу или еще более дикие подземные укрытия обычно имеют значительный состав из людей-носильщиков, а также тягловых животных и транспортных средств. Эти труженики могут быть использованы в качестве оружия в чрезвычайной ситуации, приманки или даже съедены, если закончатся все продукты питания.

Эта каторга - удел бесчисленных мужчин, женщин и детей, многие из которых ходят босиком и сгибаются вдвое, выполняя свой предписанный Императором долг архаичных человеческих тягловых животных и проживая свою короткую жизнь в жалком убожестве.

Таков удел неизвестных миллиардов человеческих душ в миллионах миров, их тяжкий труд и жертвы - лишь цифры в сломанной системе подсчета возрастающих затрат, само их существование - свидетельство неустойчивой, трещащей по швам промышленности дряхлеющей империи.

Ибо Империум Человечества не побрезгует ничем, чтобы продлить свое мучительное правление. Там, где не справляются машины, человеческая плоть восполнит недостаток. Там, где миллион солдат погибает на поле боя, три миллиона рабочих на шахтах, заводах, звездолетах и наземном транспорте уже умерли, чтобы обеспечить эту армию оружием и оборудованием, а их останки перемалываются и перерабатываются в трупный крахмал для питания живых. Если имперские подданные получают увечья в результате бесконечных несчастных случаев на производстве, большинству приходится либо хромать и выполнять работу, которая не требует этих частей тела, либо получать грубую бионику так же, как ремонтируют сломанный инструмент. Другая общая судьба тех, кто слишком травмирован, чтобы работать, видна на литейных заводах Шексии, где непригодные и старые люди изгоняются городскими патрулями чистоты в сточные болота, чтобы умереть.

Такова жизнь под императорским игом, и такова же смерть. Быть человеком в такие времена — значит жить в крысиных бегах неблагодарного труда, когда желудок разрывается от голода, спина рискует сломаться в любой день, а плоть терзают паразиты и болезни. Как бы усердно вы ни трудились, надсмотрщик криком и плетью всегда найдет в вас лень. Необходимо выполнять высокие нормы, и всегда от твоих усилий, благочестия и самопожертвования зависит выживание и господство твоего вида и господина.

Быть человеком в такие времена — значит просыпаться от кошмара каждую смену, каждое утро, каждое включение света. Ваши пот и кровь будут восприняты как должное, ваше упорство останется неоцененным, ваша смерть будет отмечена только для замены рабочей силы в районе или из-за последующей уборки и ремонта, когда ваш изуродованный труп вмешается в работу машинного духа.

Такова мрачная тьма далекого будущего.

Таково падение человечества с древних высот.

Таковы отчаяние и страдания, которые ожидают наш вид.

Перепись населения фендома: Хаос

Впечатление от прочтения Психического Пробуждения: Нексус Парии