|
|
|
|
|
 | UltramarinesРейтинг: 32,417.2 |
 | Blood AngelsРейтинг: 18,039.4 |
 | Primaris Space MarineРейтинг: 16,714.1 |
 | Space WolvesРейтинг: 13,961.8 |
 | Dark AngelsРейтинг: 13,139.0 |
 | Black TemplarsРейтинг: 10,699.1 |
 | Imperial FistsРейтинг: 10,057.0 |
 | Terminator SquadРейтинг: 8,239.4 |
 | SalamandersРейтинг: 7,406.2 |
 | Raven GuardРейтинг: 5,999.4 |
 | Wh ПесочницаРейтинг: 136,306.7 |
 | PrimarchsРейтинг: 66,859.0 |
 | FaphammerРейтинг: 60,913.1 |
 | DreadnoughtРейтинг: 12,700.8 |
 | Iron WarriorsРейтинг: 11,401.4 |
 | World EatersРейтинг: 11,281.0 |
 | Death GuardРейтинг: 11,268.3 |
 | Wh VideoРейтинг: 10,871.9 |
 | Thousand SonsРейтинг: 10,646.5 |
 | Emperor's ChildrenРейтинг: 10,573.1 |
Возможно поэтому меч Сигизмунда и разбили на кусочки, а каждый кусочек вплавили в другие Чёрные Мечи (их несколько).
В Оке же не то что Астартес - смертные не стареют. Вообще. Кстати, это было одной из причин, почему всё же стоит переходить на сторону Хаоса - шансы на натурально вечную жизнь, а если особенно постараться в пути служения Богам - то есть шансы стать Князем Демонов (ну, или подвести их, не выполнить "квест" - тогда привет Отродье Хаоса) и тем самым обрести настоящее бессмертие (с подвохом, тем не менее - Князь Демонов теряет свободу воли и остатки всего, что делало его человеком, но это как раз правильно и круто, ибо гриммдарк и успех - это лишь условный "успех").
Сейчас этот бэк несколько забывается, например на него с прибором возложил АДБ в своей дилогии про Чёрный Легион. Но АДБ про него в целом столько дров наломал, что всех я и не перечислю, скажу лишь кратко - лучше бы он вообще не замахивался на Чёрный Легион и жизнь в Оке, ибо такой анткоррелейшн со старым и отлаженным бэком, что аж кровь из глаз. Хотя, имперофилам и любителям Абнетто-Лайонса зайдёт на ура.
Так что да - вечная жизнь и потенциальное бессмертие в Вархаммере более чем стоит любого предательства. Особенно с учётом того, что после смерти душа человека отправляется в Варп без разницы, насколько он верен Императору или Богам Хаоса. Так что потенциальная возможность обмануть систему и навечно прописаться в мире живых определённо выглядит привлекательной.
В гриммдарковом мире смерть не освобождает, а лишь знаменует собой переход в ещё худшее состояние.
Соглоасен с тобой, что момент из "Чёрного легиона" когда Мориана рассказывает хаоситам каким стал имериум после Ереси Хоруса просто шикарен! Для меня лично один из топовых моментов из всех книг по вахе, что я прочёл.
Для интересующихся приведу отрывок:
Целые миры преображались, континенты превращались в кладбища и некрополи, поминая не убитых с какой-либо из сторон почти забытой войны, а не столь давних мертвецов последних нескольких столетий – невинных мучеников из праведной паствы Бога-Императора.
Бога-Императора.
Бога-Императора.
Невозможно выразить, какой эффект эти слова произвели на меня. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы объяснить, но знаю – любое объяснение неправильно, поскольку не существует словесного мастерства, способного по-настоящему облечь в форму то впечатление, которое я испытал, когда впервые услышал этот титул.
– Бог-Император, – снова произнесла Мориана, когда Амураэль попросил ее повторить. Он остановился, будто громом пораженный. Его мысли стали настолько ядовито-гнилостными, что я ощутил, как они давят на мои чувства.
Телемахон пребывал в исступлении и оглушительно хохотал в небо. Вызвавшее эйфорию открытие до такой степени захватило его, что мне подумалось, не откажут ли оба его сердца. Если вам доводилось ходить по залам дома умалишенных, то вы знаете этот смех. Это уже не радость, не душевный подъем. Это высвобождение, когда на задворках разума прорывается плотина, позволяя безумию изливаться наружу, чтобы мозг не утонул в отраве.
Бог-Император. Я попытался повторить слова Морианы, однако мой рот отказывался складывать их. Я и сам смеялся.
Телемахон едва мог дышать. Из вокализатора его лицевого щитка раздавался скрежещущий смех – хриплый и булькающий, словно он порвал что-то в горле. Амураэль тупо стоял на месте, пытаясь переварить услышанное. Пытаясь и терпя неудачу.
Но Мориана еще далеко не закончила. Она продолжила говорить, рассказывая нам о Культе Императора-Спасителя, возникшего в сумятице после восстания. Возвышение этого культа становилось обычным делом на бесчисленных мирах, волна новой веры поглощала целые системы. Император, чтимый как источник Астрономикона, позволял путешествовать между разрозненными планетами человечества. Император, Повелитель Человечества, Погибель Чужих, единственное истинное божество.
Бог.
Они верили, что Император – бог.
Она еще не успела добавить ни слова, а я уже понял, как и почему так случилось. Это произошло, как происходит всегда, о чем вам может сообщить любой знаток истории своего вида – произошло потому, что беспомощные массы были напуганы, а власть имущим хотелось обладать безраздельным контролем. Все религии возвышаются по одним и тем же причинам: низшие слои общества жаждут ответов и комфорта, нуждаясь в вознаграждении после смерти, которое бы оправдало их суровую и тоскливую жизнь. И их правители, чтобы предотвратить выступления в поисках лучшего существования, учреждают вероучение, которое держит массы в послушании и покорности.
Кротость, смирение, подчинение… Вот какие добродетели должны воплощать собой угнетенные, стремясь к высшему благу или последующей награде.
Выступление против господствующей веры становится уже не просто философией, а ересью. Ересью, заслуживающей казни. Так сильные и контролируют слабых.
– Бог-Император, – наконец удалось выговорить мне. Впоследствии в своей жизни я много раз проклинал этот титул или кривился, когда слышал, как его выкрикивают Его невежественные последователи. Но в тот день, будь я проклят за мою наивность, я смеялся вместе с Телемахоном. Жестокое, презрительное веселье – не радость победителя, а мрачное удовольствие побежденного. Этот смех очищал, словно спадал некомфортный покров кожи.
– Большая часть Империума уже внимает слову этой секты как проповеди, – продолжала Мориана. – Церковь Императора-Спасителя распространилась куда шире и пустила корни куда глубже, чем мелкие культы, расцветавшие во время вашего восстания. В сравнении с верованиями, которыми ныне охвачен Империум, «Лектицио Дивинитатус» – все равно что детский ночник рядом с солнцем.
По прошествии всех этих тысяч лет – посреди периода, который ученые называют Темным Тысячелетием – Экклезиархия держит весь Империум нерушимой хваткой. Мориана говорила об ее возвышении как о неизбежном явлении еще за несколько веков до того, как ее формально и окончательно приняли в виде Имперского Кредо – станового хребта Адептус Министорум, государственной религии Империума Людей.
И все это, все, основывалось на тех самых верованиях, которые Император стремился уничтожить.
И как Императора предали его сыновья, так предала глупца и его собственная империя. Слепой и неуправляемый без правящего им монарха, Империум скатывался к суевериям и полуправде. Неудивительно, что мы уже практически стали мифами.
– Несущие Слово победили, – Телемахон стоял в пыли на четвереньках, из его неподвижного серебряного рта текла кровь. Он смеялся и задыхался, изрыгал рвоту и снова смеялся, говоря в промежутках между мучительными вдохами и бурными спазмами. – Несущие Слово победили. Они едят грязь и пьют свой позор. Распевают окровавленными губами молитвы нежеланной истине. Они потеряли все. И все-таки они победили.
– Я сражался не за замысел Несущих Слово, – огрызнулся Амураэль. – И никто из нас не сражался. Наши идеалы были выше и достойнее, чем педантичное богословие.
Он поглядел меня, словно ожидал поддержки. Я не мог ее выказать. В самом деле, о каких идеалах мог я заявить? Я сражался в восстании, поскольку выбирать не приходилось. Волки разорили Просперо и лишили нас выбора. Я воевал на Терре, потому что мою сторону избрали за меня.
– А ты? – спросил я у Морианы. – Ты старше твоей физической формы. Твоя душа гораздо древнее твоей плоти. Ты прожила в этом новом Империуме сотни лет, не правда ли? Так во что же веришь ты?
Она уставилась меня, оценивая по каким-то неозвученным критериям. По вспышкам короны ее ауры я знал, что мои слова удивили ее. Я чувствовал движение ее мыслей, следующих в этом новом направлении.
– Я верила в то же самое, – призналась она. – Многие годы я верила, что Он бог. И сама служила распространению этой веры.
По ту сторону ее глаз медленно закружились образы воспоминаний. Они еще не успели раскрыться, а она уже каким-то образом ощутила, что я смотрю внутрь ее головы. Мое шестое чувство заволокла стена тумана. Мне не доводилось встречать других смертных, способных защищаться с такой быстротой и легкостью, однако увиденного было достаточно, чтобы подтвердить мои подозрения.
– Ты до сих пор в это веришь.
– Я знаю то, что знаю, – сказала она. Ее голос стал меланхоличным, но в то же время и непреклонным. Не осталось никаких сомнений. – Бог Он или нет, но сила делает Его неотличимым от божества.
– Нашему сеньору не по нраву такие теософские дискуссии, – предостерег я ее.
– Нет? И все же, хотите вы того или нет, вы отведете меня к Абаддону, поскольку знаете, что он вам никогда не простит, если вы оставите меня здесь. Большего я сейчас сказать не могу. Многое из известного предназначено для одного лишь Абаддона.
– Только для его ушей?
– В первую очередь для его ушей.
– И ты ожидаешь, что мы это допустим?
Она выдерживала мои сомнения с терпеливостью жрицы.
– Тебе придется принять это, Хайон. Не только здесь и сейчас, но и во многие из грядущих лет.
В этих словах не было никакой недоброжелательности, но от них у меня по коже поползли мурашки.
Телемахон продолжал кашлять и посмеиваться.
– Идеально, – говорил он. – Само совершенство.
Мне пришлось помочь ему подняться на ноги.
– Медик, – насмешливо окликнул он Амураэля, пока я поднимал его.
– Никак не могу понять, что во всем этом такого забавного, – сказал Амураэль.
– Идеальная шутка, – отозвался Телемахон. По его медовому голосу было слышно, что он ухмыляется. – Ты разве не видишь? Мы все – часть идеальной шутки.